Тот на рефлексе отступает, цепляется каблуком за носок ботинка коллеги и взмахивает руками, пытаясь ухватиться за воздух — безуспешно.
— Ба-бах, — сложив губы дудочкой, комментирует Ута. — Богов всё же не проведёшь, продажная сволочь. Видимо, карма наказала.
— Пойдёмте отсюда. — Хонока отмирает окончательно и решительно направляется к дверям кабинета.
— Стоять! Танигути-сан, у вас есть какие-либо обвинения в их адрес⁈… — комиссар Янагида развивает кипучую деятельность из положения лёжа, но не преуспевает.
— Никаких обвинений с моей стороны, — разработчик Мацуситы качает головой и без какого-либо перехода направляется в сторону лестницы, глаза в пол — лицо опущено.
Его плечи ссутулены, подбородок болтается на уровне груди.
— Зафиксировано. — Тут же реагирует Моэко. — Десятком свидетелей, включая полицейских. ¹
Ничуть не смущаясь, разрывая все возможные и невозможные шаблоны, она оттопыривает от кулака средний палец и, наклонившись, упирает его в нос лежащего на полу:
— Вы имеете полное право подать на меня жалобу! — всё тем же ангельским голосом комментирует свои действия адвокат.
Оставшаяся часть полиции безмолвствует.
— Что-то пошло не так, — Уэки повторяет жест, вытянувшееся лицо главного слуги закона отшатывается от второго пальца, едва не ткнувшего его в переносицу.
— Агентство Моделей ушло в кабинет, — комментирую стук женских каблуков и шлёпанье босых ног финансистки по полу.
Янагида опирается на локти, провожает нас возмущённым взглядом обманутого ребёнка, поворачивается в сторону уходящего фигуранта и несколько раз бесшумно раскрывает рот.
— Танигути испугался её, — притворявшаяся ошарашенной Хаяси в кабинете указывает на адвоката. — Побоялся ехать на красный свет, образно: Эдогава-кай реально могут многое, причём без оглядки на формальные правила. Просто из любви к искусству, не рассчитывая на какую-либо выгоду для себя лично, сделают из него котлету на досуге — и привет.
Люди в формах замирают, глядя на нас.
— Из принципа, точнее, из любви к равновесию и справедливости. Но да, дело действительно не в нашей выгоде, — мягко поправляет Моэко, открывая двери перед финансисткой (руки Хоноки заняты безуспешными попытками прикрыть не совсем одетый организм).
— В чём суть принципа? — жизнерадостно интересуется явно не волнующаяся больше Уэки.
Она сбрасывает туфли и начинает решительно освобождаться от того, что ещё недавно было дорогой брендовой одеждой для офиса:
— Пойду тоже помоюсь после этого бардака.
— Противовесы в обществе необходимы всегда, иначе нас заполонит произвол. Рано или поздно. «Если есть тьма, должен быть свет».
Впечатлённый неожиданной последней фразой, я чуть не прикусываю язык и почти повторяю подвиг Янагиды — отвешиваю челюсть, глядя на Моэко. Дальше цепляюсь за собственную ногу и, как и комиссар, тоже едва не оказываюсь на полу.
— Можешь объяснить теперь заново и спокойно, что это всё значило? — Хонока выждала несколько секунд после закрытия дверей кабинета Уты и спросила якудзу только когда убедилась, что полиция за ними не следует.
Честно говоря, она очень этого опасалась: и так позора не оберешься — голая на весь мир, Решетников вон, тоже рядом — а если ещё и с омивари-сан отношения дальше выяснять…
Помощи от защитников закона, как оказалось, ждать не приходится.
— Я пока сама не понимаю, — покачала головой адвокат метиса, стремительно уходя в себя и наяривая тексты сразу в нескольких чатах своего здоровенного смартфона. — Это вопиюще неправильно. Если бы не стояла с вами рядом, сказала бы, этого не может быть в принципе — но как видишь. Комиссар явно получил команду, однако я пока даже представить не могу, кому это выгодно… да ну, бред… — якудза задумчиво покусала губу с расфокусированным взглядом.
— Хаяси-сан, а что вы скажете на предложение Миёси-сан? — тем временем о себе напомнила глава безопасности Йошида. — Мои люди, такое впечатление, затеяли свою игру, которую я пока не понимаю, — кузина Хьюги замялась, поскольку тоже оказалась не на высоте.
— Выставить на посты вместо ваших сотрудников людей Эдогава-кай? — Хонока плюнула на реноме и начала одеваться. — Да отвернись ты уже наконец! Сколько можно пялиться! — возмущённо сверкнула глазами она в сторону Решетникова.
Полукровка вскинулся на голос, удивлённо поднял брови, но ничего не сказал.
— Погнали ко мне, Такидзиро-кун, раз тебя там не любят! Потрёшь спинку красавице, успокоишь взволнованную одинокую девушку! — поганка Ута тут же проявила инициативу из зоны отдыха, где вовсю плескалась в душе, не потрудившись закрыть ни двери, ни кабинку. — Я тебе тоже что-нибудь потру, хе-хе! Тебе понравится, обещаю!