— Наш не смирился однозначно, но этот пункт тоже не актуален. По вполне понятным объективным причинам. Оттуда едем сразу за его паспортом, потом играем в старинную американскую игру.
— Какую? — Ута переспросила на автомате.
— «Сперва поймай!», — заржали мужчины одновременно.
— Ещё его могут вызвать на «чаепитие», это вообще классическая практика китайских спецслужб. — Продолжил посольский.
— Если тупо не пойти? — удивилась в ответ топ-менеджер. — Я б банально послала, — она добавила, куда именно.
— Не вариант, боюсь.
— Ладно. В чём подвох этого чаепития?
— Неформальная беседа в участке или в учреждении госбезопасности, где дают понять, что он под колпаком.
Неожиданно к расспросу дилетантки присоединился прошаренный обычно Решетников, которому вроде как полагалось понимать в теме больше неё:
— Что там по режимам прикрепления? Ты упоминал только что.
— Ограничения по месту жительства и перемещению, — кивнул самый необычный, наверное, японский культурный атташе за всю историю здешнего посольства. — Его могут заставить подписать обязательства, например, о недопущении распространения «государственной тайны» или о «лояльности к руководящей роли партии».
— Реально? — посомневался метис. — Такой бред и сегодня возможен?
— Да, если они тебя с его хвоста сбреют. При тебе, конечно, нет — спектакль на людях устраивать никто не будет.
— Еще что?
— Он может быть ограничен в передвижении — например, не сможет покидать определённый район, а то и квартал.
— Добровольно или?..
— Добровольно-принудительно. В некоторых случаях бывших заключённых принуждают к переезду в место, где легче контролировать их окружение, но, я думаю, не ваш случай — если вы одной ногой уже «там». И если сразу после выхода у него есть деньги на билет до нас, потому что обычно это — самый первый барьер для таких, как он. Как говорится, сутки-двое туда-сюда, а там и система раскачается.
— Есть у него деньги. Дальше?
— Давление через родственников и работу.
— Через родственников — это как? — Решетников только что ушами в воздухе не перебрал. — Подробнее?
— Работодатели, узнав, что человек сидел в тюрьме МГБ, чаще всего не возьмут его обратно. Его семья может быть официально предупреждена или тоже «приглашена на разговор». Детей могут не принимать в хорошие школы, уже говорил; родственникам могут отказывать в трудоустройстве — негласно.
— А-а-а, фу-ф, неактуально, — хафу резко успокоился. — У тебя для съёмки штатка или личка?
— Два в одном. Не переживай, всё будет как договаривались.
— Спасибо.
Айтишница всё той же женской интуицией именно в этот момент почувствовала, что их водитель находится с ними по собственному почину, не по какой-либо официальной команде (даже негласной). Наверное, можно назвать и служебным злоупотреблением, ошарашенно думала Уэки, на какое-то время выключаясь из беседы под влиянием впечатлений.
— И кстати, — Огихара со значением поднял указательный палец. — Фотографировать «режимные объекты» и публичное поведение — не самая лучшая идея.
— Не ворчи, — ровно предложил Такидзиро и не в первый раз напомнил, — ты под иммунитетом. Ты же понимаешь, для дела нужно. Выговор потом как-нибудь перекашляешь.
— Как скажешь.
— А что будет? — Ута справилась с незапланированными эмоциями и снова смогла общаться. — Если наш человек попробует снять здание, где сидел тот тип?
— Снимать будет не Такидзиро, а я, — жизнерадостно захохотал посольский. — Ему таких номеров точно лучше не проворачивать — с вашими-то документами. Что будет? В моём случае — ничего, ибо дипломатический паспорт. Свою «благодарность» за плохое поведение я могу получить только от Японии, не от китайцев. У местных, говоря цинично, руки коротки.
— И всё же?
— Если выйти на улицу с камерой и начать снимать, как вы сказали, то в течение минуты к вам подойдут патрульные или оперативники в штатском.
— Потом?
— Могут конфисковать оборудование, потребовать удалить кадры; при повторении — арест по обвинению в шпионаже или распространении секретной информации.
— Ух ты. И как тут не испугаться.
— Важное отличие от других мест, — серьёзно продолжил товарищ Решетникова. — Если в большинстве стран любым санкциям всегда предшествует то или иное предупреждение — часто оно вообще требуется по закону — то в Китае никто не будет ни кричать, ни предупреждать.