— Иерархия принятия решений, — кивнул Огихара, соглашаясь.
Уэки не стала переспрашивать, что за ребус — начали медленно открываться ворота. За ними обнаружился не пойми зачем установленный шлагбаум — он поднялся со скрипом.
На улицу вышел человек. На нём была выцветшая куртка, явно чужая, никак не по погоде. Пластиковый пакет — личные вещи. В левой руке он зажимал какую-то бумажку, правое запястье держал у уха.
— Часы не идут, — сказано было по-английски, с диким акцентом, после того, как незнакомец увидел стоящего посреди улицы Решетникова.
На прочих недавний заключённый внимания не обратил — рассверливал взглядом единственное знакомое лицо.
Даже на машину не посмотрел, машинально отметила айтишница. Странно как-то. Первые шаги Вана (это же он?) за пределами режимного периметра — и сразу тишина. Не свобода, нечто пограничное. Как если бы город присел на корточки и смотрел, затаившись; даже у меня — японки — изморозь по спине.
Чем объяснить?
На противоположной стороне улицы не пойми откуда материализовались две фигуры в серых куртках, неприметные, глаза скрыты под козырьками. Один из параллельных «встречающих» сделал шаг, достал телефон. Изобразил, что снимает дорогу, но объектив направил точно на Вана и на японцев.
Второй серый вроде бы просто закурил. Но, прикуривая, весьма красноречиво уставился Уте в глаза.
Огихара, как оказалось, с курса ничуть не сбился. За эту пару секунд он установил штатив (и когда успел достать из багажника?), закрепил на нём весьма непростой гаджет (Sharp AQUOS R8 PRO) и начал съёмку:
— Нихао, цин’ай дэ Ван, вомен хэнь гаосин кандзя нинин.
Ута не поняла, впрочем, не сильно тем и озаботилась. Гораздо больше её впечатлила техника:
— Прикольное у вас оборудование, — она заговорила специально на нихонго и таким жаргоном, что даже тысяча офигенных переводчиков-синхронистов пробуксовали бы и не перевели бы — не будь они носителями языка.
— Телефон что ли? — отстранённо поинтересовался Такидзиро, глядя на местных визави глазами не особо сытого ястреба.
— Да. — Ута назвала модель вслух. — Вышел в Японии в 2023 году, актуален до сих пор — лучше ничего нет в принципе.
— Что в нём особенного? — метис охотно поддержал светскую беседу, незримо давая понять, что она все делает правильно.
— Камера — однодюймовый сенсор от Leica, как у профессиональных фотоаппаратов, — его дремучасти она уже не удивлялась. — Шестьдесят четыре МП, высокая светочувствительность, идеален для съёмки в темноте.
— Хренасе, — Решетников сбился на её стиль.
— Ну. Поддержка съёмки RAW и AI-режимов наблюдения. Защита IP-шестьдесят восемь, устойчив к воде и пыли.
— Боюсь представить, сколько оно стоит, — хафу уважительно мазнул взглядом по девайсу.
— Snapdragon восемь Gen два, мощнейший процессор. Разработан для технологических энтузиастов и военных подрядчиков — в Японии Sharp часто работает с оборонным сектором, — завершила пояснение топовая айтишница отрасли.
Серые быстро пересекли улицу. Один направился к Огихаре, выкрикивая что-то по-китайски (явно «Не снимайте!»), второй пошёл к Вану.
Ута не успела моргнуть, как первый уже стоял возле дипломата и перешёл на корявый, но вполне узнаваемый английский:
— Это режимный объект. Уберите телефон.
Посольский картинно поднял брови домиком и разразился длинной тирадой на жонггуо.
— Мы просто просим. Пока. — Хань ответил по-английски снова.
— Он справится, — уронил метис, имея в виду Огихару, и быстро направился к Вану.
Не отстать на этих каблуках было непросто, но Ута справилась.
Второй местный что-то сказал по-китайски.
— «Вы сейчас пойдёте с нами, не с этими людьми», — перевёл из-за спины дипломат. — Я снимаю, всё штатно. Работаем.
— Отойди на шаг, — скомандовал Уте Решетников по-японски и загородил Вана от соотечественников. — Вы что-то хотели ему сказать? — затем перешел на английский.
Серые куртки попытались обойти Такидзиро с двух сторон по дуге, что-то жёстко вещая опальному учёному.
Синхронный переводчик Огихара снова не зевал:
— «Никаких публикаций, интервью, постов. Мы не мешаем жить, мы просто помогаем вам не ошибиться снова. Немедленно отправьте их отсюда и следуйте за нами».