— Пожалуйста, помолчи. Пока. Очень тебя прошу, — пальцы Решетникова исполнили арпеджио на её попе. — Ради меня. Ты и так привлекаешь внимание всего салона, я тебе сам потом всё объясню. Слово.
Душу резко и без перехода затопила горечь:
— Бросила всё, только чтоб полететь с тобой! МИДовец сказал — это очень классно и в интересах вашего дела! От тебя не отходила даже в том замесе, была готова драться! Утром не будила! — Ута с удивлением обнаружила, что смахивает предательскую влагу из угла глаза. — Такое хорошее настроение было, когда вместе переночевали! Сцен не устраивала, стойко переносила… все напряги и будущие «перспективы»! — последнее слово она выплюнула с сарказмом. — Ладно, — ей стало обидно-обидно и до слёз жалко себя. — Извини, что навязываюсь. Больше не повторится, как раз домой летим. Договаривались не парить друг другу мозги — исполняю. Удачи!
Она против воли всхлипнула (вышло реально громко, чуть не на весь бизнес-класс, хотя очень хотелось сдержаться), резко поднялась.
В следующую секунду мужские руки стремительно сжались на её бёдрах и энергично дёрнули обратно:
— Не уходи. Ты даже представить не можешь, как я тебе благодарен. — Решетников качнул её пару раз на коленке вверх-вниз, как родитель — маленького ребёнка. — Пожалуйста, посиди тихо и побудь послушной девочкой?
— С тебя два часа полного сексуального рабства, — шмыгнув носом, Ута вытерла рукавом лицо.
Два раза. Хотя вместо того хотелось высказать много больше.
Стюардесса изумилась и, как и кое-кто минуту назад, тоже поставила брови домиком.
— Ничего страшного! — буркнула айтишница в ответ на невысказанный вопрос. — Хоть и Кензо, — она дёрнула себя за пострадавший рукав, — но казённый! Выдан за счёт министерства, я лично ни йены не платила. Отдавать не просили, но если скажут — отнесу в химчистку перед тем, как возвращать. Чужое не жалко. — И поработала брендовой вещью в роли носового платка снова.
— Ты прелесть, — счастливо заржал Решетников без перехода.
Его руки при этом продолжали сжимать нужные части её организма.
Можно даже сказать, самые правильные в данной ситуации части. Это здорово примирило несклонную к долгим рефлексиям топ-менеджера с ситуацией; настолько примирило, что она тоже слабо улыбнулась.
— Здесь данные двух источников. Было так. — Девица, склонившись в проходе с другого сиденья, пошевелила пальцами в воздухе. — Самолёт уже получил разрешение на руление от диспетчера Ground Control и начал движение к ВПП. В этот момент в терминал Пограничной службы КНР (здесь догадка, не точно) поступает распоряжение из прокуратуры касательно вашего сопровождаемого, — она незаметно кивнула в сторону оптимистичного Вана.
Китаец в иллюминатор продолжал так настойчиво изучать пустоту (кроме облаков до горизонта на этой высоте ничего не видно), что, не знай, откуда он выбрался, могли всерьёз закрасться подозрения на тему его психического здоровья.
— Дальше точно? — Такидзиро подобрался.
— Да. Перед тем, как идти к вам, мы выяснили по своим каналам.
— У вас есть прямые концы в аэропорту Шоуду⁈ — мужские брови снова собрались ехать на затылок.
— У нас есть главный штаб в Токио, — веско ответила стюардесса. — У NIHON KОKU. А ваш приятель-дипломат, сажая вас на наш рейс, оставил на эту тему вполне недвусмысленные инструкции. Мы же японцы, — в последней фразе прозвучала лёгкая укоризна, смешанная с недоумением.
— Ваши б слова, да кое-каким чиновникам в уши, — проворчал метис в сторону. — СПАСИБО!
— А что было дальше? — Ута добросовестно собиралась похныкать ещё, чтобы кое-кто помучился чувством вины (из виноватого мужика пластилин лепить легче).
Увы, любопытство пересилило.
— Вот ты везучий сукин сын, — проворчала она сердито, впрочем, сердилась больше в собственный адрес. — Ладно. Я из тебя ещё кровь попью! — Ута покачала указательным пальцем перед кое-чьим здоровенным гайдзинским носом.
— Наедине. — Мгновенно среагировал Решетников. — Все деликатные процедуры подобного характера — исключительно наедине. Пожалуйста.
— Что было дальше. — Стюардесса по виду смирилась с ненормальностью опекаемого дуэта. — Пограничники вызвали представителя аэропорта и диспетчера: «Остановите самолёт. Надо снять пассажира».
— Это точно? — мстительно переуточнилось Ута.