— Или что? — спокойно поинтересовался тип в кимоно с пятью маленькими известными гербами. — У вас, адвокат-сан, есть какие-то полномочия в наш адрес?
— Или вы сейчас покинете это помещение, — безмятежно уведомил представителя Двора пузатенький полицейский, не поленившийся подняться по крутому трапу в салон самолёта полчаса тому. — В ваш, да и в любой другой адрес, — его голос снова стал проникновенным и слащавым до противной приторности, — есть полномочия у обычного и рядового патруля. Полиции Токио. Если вы будете мешать государственному делопроизводству и дальше — организую вам экскурсию на неделю-другую. Угадаете, куда?
Решетников на мгновение бросил ручку, оторвался от писанины и похлопал в ладоши.
— ЗАКОН ОДИН ДЛЯ ВСЕХ. — Чин МВД с необычной для своего возраста и габаритов резвостью навис надо оппонентом вслед за гангстершей. — Давно в общей камере не развлекались? Могу организовать.
— Вы отдаёте отчёт, с кем говорите? — тот подался назад.
— С одним из ста десяти миллионов граждан Японии. Точно таким же, как и все остальные люди, живущие в нашей стране. — Полицейский наклонился ниже.
Тип в кимоно впечатался спиной в стенку — было некуда двигаться дальше.
Глава 13
ИНТЕРЛЮДИЯ
— Ваше обращение официально зафиксировано… Вот его регистрационный номер в электронном правительстве… Изменения статуса можете контролировать вот здесь, вам придёт sms-сообщение с кодом доступа… — родная младшая сестра адвоката (как выяснилось в процессе работы) говорила на жонггуо неожиданно прилично.
Ван узнал, когда персонально ему перед освобождением ослабили режим и стало возможным кое-что читать в интернете: популярность китайского языка в мире выросла значительно.
За то время, что его не было.
Также, внутри самого Китая говорящий по-китайски лаовай давно перестал быть редкостью и по крайней мере в крупных городах больше не вызывал умиления и не привлекал всеобщего внимания — мир меняется стремительно.
Раньше было иначе, сегодня нормой оказывается то, что ещё десяток лет тому было немыслимым.
— Пожалуйста, не нервничайте. Всё будет хорошо. — Это к протокольным словам иммиграционного служащего уверенно добавила фигуристая адвокат, которая ни на секунду не присела, поскольку контролировала работу чиновников трёх ведомств так, словно была заказчиком неких подрядных работ и в процессе утратила доверие к исполнителям.
По правде сказать, ему было всё равно. Самая главная опасность (тоже выяснилось только что) — это если бы ему не дали сейчас этого всего написать и отправили обратно в Пекин или в любой другой аэропорт КНР ближайшим рейсом под любым предлогом.
Такого не случилось, а что до «рассмотрений дела», да в различных инстанциях… Ровно два варианта и не нужно быть великим математиком, чтобы понять, каких: либо ходатайство китайца о политическом убежище на японских островах удовлетворят, либо нет.
Самое интересное (вчерашний заключённый отлично понял быстрее других), второе вовсе не так страшно, как кажется. Даже если японские органы откажут в приюте, нужно всего лишь покинуть их страну в десятидневный срок после отрицательного решения, только и всего.
Чего бояться тому, кому бояться нечего — усмехнулся про себя бывший профессор. Экстрадировать в Китай неудавшегося беженца Япония не будет категорически — пока оформлялись, адвокат объяснила добрый десяток железных оснований, почему.
Также, она прошлась по целому сонму законов перед тем, как вынести устный вердикт: невозможно. О возврате гражданина Вана в Поднебесную руками Страны Восходящего Солнца не может быть и речи. Отказ в пребывании на своей территории («…даже если и, чего не будет!» — оговорилась девица) — совсем другой процесс, никак не связанный с принудительным ограничением свободы и передачей вчерашнего узника в руки не самого дружественного режима.
Под аккомпанемент унылых физиономий одной половины присутствующих и под сдержанно-собранные лица других документы наконец были собраны в аккуратную стопку, стопка помещена в папку.
Ван уже давно разучился нервничать, но в силу специфики последних лет очень остро в эту минуту воспринимал любые попытки ему помочь — в исполнении чужих незнакомых людей, которые напрягались бескорыстно, без какой-либо очевидной выгоды для себя лично.