— Моя сестра — девушка Такидзиро, — доброжелательно прокомментировала переводчица. — Мы сумеем вас защитить, не переживайте.
Невнятные подозрения о том, что есть Эдогава-кай, получили косвенное подтверждение и оформились в вероятностную конфигурацию. Впрочем, никак не первой пятёрки приоритетов.
— Можем идти? — его единственный друг в мире, приезжавший за ним в Пекин и достаточно серьёзно при этом рисковавший (по крайней мере, с точки зрения самого учёного), тоже утратил всякий официоз.
Решетников весело толкнул Вана в бицепс, забросил недешёвый брендовый пиджак на плечо и буднично перешёл на русский:
— Погнали, дядь Вань? К вашим услугам — всё что пожелаете в вечернем и ночном Токио. Только в городе не стесняйтесь, бога ради: на условности можно не оглядываться.
— Ты сейчас о деньгах и ценах? — обозначил улыбку профессор.
Он знал, что по-русски говорит с диким акцентом, смешным и нелепым, но не по-английски же отвечать.
— И о них тоже, — Такидзиро, игнорируя остальных, увлёк его к выходу из помещения.
Вслед раздались какие-то комментарии сотрудника иммиграции.
— Я не понял его. Это было важно? — профессор остановился в дверях.
Чиновнику уже что-то энергично отвечала адвокат, с такой мимикой, которую от японской женщины в официальной обстановке не ожидаешь.
— Он говорит, справку-выписку из реестра о рассмотрении дела можно получить завтра по адресу… — переводчица тут же среагировала. — Для этого вы должны приобрести японский телефонный номер и в течение суток внести на сайте в форму — чтобы им было, куда с вами связываться. Пока дело рассматривается, вы имеете право работать в Японии: ввиду обстоятельств ваш статус расширен. Первый законный рабочий день имеете право начать в ноль часов следующих за этими суток.
— А Моэко ему отвечает, что с работой у вас проблем не будет ни в каком сценарии и что пока, если надо, они могут слать вам сообщения на её телефон, — весело подхватил по-русски Решетников. — Адвокат является официальным представителем и её уведомлять они обязаны по-любому. А уж она найдёт способ вам передать и будет чудесно знать, где вы физически находитесь.
— Спасибо огромное. Не хватит слов, чтобы передать, насколько я тебе благодарен. — Китаец остановился сразу за дверями, чтобы пожать руку.
У него, конечно, были иллюзии, что у него есть и другие близкие люди в этом несовершенном мире, однако за парой исключений они рассеялись ещё в тюрьме, давно, никак не в этом году.
— Не стоит благодарности, — отмахнулся товарищ, одетый в дикую военную рубаху. — Погнали, дядь Вань⁈ Водка греется, бабы стынут.
— Я бы хотел сперва покушать, — чуть стесняясь, обозначил профессор. — Перед той программой, которую ты сейчас озвучиваешь. В самолёте всё было хорошо, но это всё же не совсем, — китаец пощёлкал пальцами.
— Фастфуд, — фыркнул Решетников. — Фастфуд есть фастфуд, как бы ни был старательно сделан. К тому же уже и времени сколько прошло, — лицо товарища вспыхнуло энтузиазмом, он энергично потёр ладони, соединив их в оглушительном хлопке на весь коридор.
Присутствующие вздрогнули даже внутри кабинета.
— Я знаю, куда пойти! — Такидзиро светился так, будто на жёсткой специфической диете столько лет сидел он сам. — Людное место нам принципиально? Или можно в тихом и уютном?
— Людное место можно отложить на утро, — сдержанно улыбнулся китаец. — Сегодня актуальнее выбор блюд и спокойная обстановка. Что ты там говорил о втором пункте?
— О стынущих бабах? — беззастенчиво повторил Решетников (видимо, русского языка здесь больше не знал никто). — Есть вариант интереснее, один из лучших массажных салонов. Реально премиум. Хотите? Там я и поесть планировал — с меню и кухней у них порядок.
— Своя кухня в массажной⁈ — Ван переложил услышанное на китайские мерки десятилетней давности и озадачился. — Как это можно совместить?
— Вам понравится и то, и другое. Верьте мне, — компетентно заявил Такидзиро, подхватывая профессора под руку. — Поехали.
— Было бы идеально, — согласился учёный. — Вроде мелочь, но там , — он неопределённо ткнул большим пальцем за спину, — за годы успеваешь маниакально соскучиться даже по банальностям.
Следующей фразы, брошенной Решетниковым через плечо по-японски, Ван не понял, но переспрашивать не стал: из контекста следовало, что Такидзиро предлагает женщинам идти за ними.