Дэвид нахмурился и смущенно посмотрел на гостей.
— Что за ерунда, — нервно произнес он. — Как они могут есть мясо, если мы его не покупаем? Как мы можем позволить им стать мясоедами? Зная, какой вред потреблением мяса мы наносим нашему организму и всей планете.
Фрэнк кашлянул, чтобы напомнить Соланке о том, что они с Эммой тоже здесь. Пусть обсуждают свои проблемы после их ухода. На данный момент его интересовала исключительно Оливия Коллинз и ее отношения с Лили.
— Давайте все же пропустим дискуссию о пользе вегетарианства и вернемся к тому, что произошло между вами и вашей соседкой, миссис Соланке?
Озадаченно взглянув на Лили, ее муж принялся рыться в кухонных шкафах в поисках кофе.
— Как сказать, детектив. Тот факт, что наши дети вегетарианцы, имеет большое значение. Ведь именно поэтому я отправилась к Оливии с шашкой наголо. Я пошла, намереваясь сказать ей, что если она не уважает выбор, который мы сделали для наших детей, то мы запретим детям проводить время в ее обществе. А она…
— Что она?
— Она обвинила меня в лицемерии.
Дэвид прервал свои поиски.
— Ты мне об этом не говорила, — сказал он.
Лили пожала плечами.
— Я же сказала тебе, мы с ней поругались.
— Да, но ты не говорила, что она обвиняла тебя в лицемерии. Ты сказала, что она тебе нагрубила. И с какой стати тут лицемерие?
Лили замялась, покусывая нижнюю губу.
— Она видела меня в городе, когда я ела гамбургер.
Фрэнк и Эмма удивленно переглянулись. Будь это их первый визит к Соланке, им, возможно, стало бы просто смешно. Но теперь они были в курсе, как серьезно относились к еде в этой семье.
Дэвид застыл в изумлении. И вдруг рассмеялся.
— Ты? Ты ела гамбургер?
Лили смотрела в стол.
— Да. Ела. Роял. С сыром, луком, маринованными огурцами и кетчупом. Восхитительно. И сейчас бы с удовольствием такой съела.
У Фрэнка забурлило в желудке. И появилось неприятное предчувствие, что кофе ему здесь сегодня так и не нальют.
Дэвид смотрел на жену во все глаза.
— Вот это да! Ну, ладно. У меня просто не укладывается в голове, Лили. В смысле, ведь я же именно из-за тебя стал вегетарианцем. Знаешь, все, что ты говоришь сейчас насчет детей, — я не совсем понимаю, к чему ты клонишь. Хорошо, пусть я принял решение за них. Пусть ты не имеешь никакого отношения к тому, что наши дети стали вегетарианцами. Может быть, теперь скажешь, что я и тебя тоже заставил отказаться от мяса? Ведь я помню, как на нашем первом свидании я заказал стейк и как ты смотрела в сторону, пока я его ел. Помнишь?
Лили втянула щеки. Фрэнк уже начинал беспокоиться. Похоже, она с трудом пыталась успокоить дыхание. Вот-вот произойдет взрыв.
— Нет. Конечно же, ты не заставлял меня становиться вегетарианкой.
— Ну так, может, объяснишь тогда, что происходит?
— Еще раз, — перебил Фрэнк. — Давайте все же ограничимся вашим разговором с мисс Коллинз?
Лили поежилась. Фрэнк уже догадался, что между ней и Оливией произошла какая-то глупая и постыдная сцена.
— Она сама нарывалась, — сказала Лили. — Она была не права. Уперлась, и нет чтобы признать это — набросилась на меня. В конце концов… да хоть бы я голая висела на люстре и грызла баранью ногу — какое она имеет право указывать, как мне воспитывать наших детей!
Она взглянула на Дэвида, ища поддержки. Фрэнк не мог понять, что творится с ее мужем. На его лице одновременно отражались замешательство, гнев, подозрение, но, что самое важное, он явно хотел сказать жене, чтобы та замолчала. И вот это уже по-настоящему заинтересовало Фрэнка.
— И… я сама не знаю, как это случилось, но я ударила ее по лицу.
Дэвид фыркнул, но тут же осекся.
— Ты ее ударила? Ты?
— Да. Я способна, черт возьми, ударить человека. Я не святая.
Дэвид поднял руку, перебивая ее. Он уже не мог сдерживаться, видел Фрэнк. Еще секунда, и он буквально заткнет рот жене.
— Скажите, пожалуйста, детектив, какое отношение всё это имеет к делу? С Оливией действительно что-то случилось, на нее кто-то напал?
Фрэнк откинулся на спинку стула.
— С момента обнаружения трупа прошло примерно тридцать шесть часов, — сказал он. — Пока еще рано что-то утверждать. Мы рассматриваем все версии, в том числе ту, что мисс Коллинз стала жертвой преступного умысла.
У Лили приоткрылся рот.
— Да ладно. Вы что, думаете, если я съела бургер и кого-то ударила, то способна и на убийство? — Она рассмеялась. — Да, я ее ударила. А после того, что произошло потом, еще и пожалела, что слабовато врезала. И все же, хотите верьте, хотите нет, я ее не убивала!