Может быть, именно поэтому Лили и решила зайти к Элисон, а не к Джорджу. Мазохистское стремление доказать себе, что она всегда во всем не права.
Дверь открыла Холли, жуя с набитым ртом. Семнадцатилетняя красотка с небрежно собранными в пучок волосами. От мужиков отбоя не будет, когда выйдет в свет по-настоящему.
— О, прошу прощения, вы ужинаете? — спросила Лили.
Холли не спеша дожевала и проглотила.
— Нет, просто сделала себе бутерброд. Вы к маме?
Лили кивнула. Холли смотрела на нее с подозрением. Естественно. Какого черта Лили заявилась к ним, зачем ей понадобилась Элисон?
— Мама, — прокричала Холли. — Это Лили, соседка.
Через несколько секунд появилась Элисон.
— Привет, Лили.
Холли изобразила полное равнодушие, но сама, видимо, умирала от любопытства — с чего это соседка пожаловала с визитом, ни с того ни с сего?
Элисон так удивилась, что так и стояла в дверях.
Лили неловко переминалась с ноги на ногу. Прийти-то она пришла, но сама не знала, с чего начать.
Холли подняла брови и удалилась. Уж больно все это странно.
— Да что ж это я? — ответила Элисон. — Проходи в дом.
Лили так обрадовалась приглашению, что едва не бросилась Элисон на шею.
Она прошла за хозяйкой на кухню, где Холли смотрела на компьютере сериал, доедая свой бутерброд.
— О, Лили-Мэй хотела это посмотреть, — сказала Лили, указывая на экран.
— Да ну? — удивилась Холли. — Я бы сказала, что ей такое немного рановато. Это 13 причин почему. О девушке-подростке, которая покончила с собой.
Элисон и Лили значительно переглянулись.
— А я и не знала, — сказала Элисон дочери.
— Мама, расслабься. Идея в том, чтобы предостеречь. Это не руководство к действию.
Элисон нервно рассмеялась.
— Пойду наверх. Если мимо окна пролетит тело, не нервничайте, хорошо? — сказала Холли.
— Ха-ха!
Лили улыбнулась. Этот короткий разговор между Элисон и Холли, такой естественный и непринужденный. А почему должно быть иначе? Они же мать и дочь. Почему у Лили не получается так с Лили-Мэй? Ее дочери только восемь, но Лили предчувствовала, что с ней никогда не будет просто.
— Присаживайся, — сказала Элисон. — Или будет удобнее в гостиной?
— И здесь хорошо, — сказала Лили.
Элисон по-прежнему изучающе смотрела на нее, как на только что выловленную рыбу. Лили, в свою очередь, украдкой посматривала на хозяйку. В леггинсах и открытом жилете, без макияжа, с распущенными по плечам темными волосами, Элисон выглядела совсем иначе, чем она привыкла.
Без делового костюма и косметики она сбавила лет десять, не дашь и тридцати. Вполне могла бы сойти за сестру своей дочери.
— Не знаю, как ты, но, по-моему, самое время для бокала вина, — сказала Элисон. — Гм, не знаю даже, ты пьешь?
Раньше Лили ответила бы извиняющейся улыбкой и сказала: «Я бы выпила мятного чаю, но не стоит беспокоиться».
Сегодня Лили ответила:
— Можно не заморачиваться с бокалом. Просто бутылку и соломинку.
— Тяжелый денек? — улыбнулась Элисон.
— Именно так.
— Тогда не буду спрашивать, белое или красное.
— Да хоть пополам, того и другого.
Элисон извлекла бокалы, такие огромные, что в каждый поместилась бы целая бутылка. Потом достала из холодильника открытую бутылку белого и разлила по бокалам.
— Это далеко не последняя, — сказала она.
Лили не сразу ответила. Она припала к бокалу, как бегун после марафона к бутылке воды.
— Извини, — сказала она, поставив бокал на стол. — У меня такое ощущение, что я вдруг проснулась и поняла, что всегда была алкоголичкой. И теперь пытаюсь наверстать упущенное.
Элисон фыркнула.
Она села за стол лицом к Лили.
Миниатюрная женщина. Лили казалась себе рядом с ней великаншей, несмотря на свой средний рост и стройную фигуру.
— Какая из тебя алкоголичка, — ответила Элисон. — Зато перед тобой женщина, у которой в холодильнике винный склад. Мне кажется, все из-за того, что случилось на этой неделе. Оливия, полицейские допросы. Мы все перенервничали.
— Мягко говоря, — сказала Лили и снова отпила вина.
Женщины встретились взглядами поверх бокалов с вином.
— Хотя она и была мерзкая, — сказала Лили.
Элисон смотрела на нее в изумлении.
— О, еще какая, Элисон. Я знаю, у тебя слишком мягкий характер и ты не хочешь замечать в других плохое, но, можешь мне поверить, за Оливией много чего водилось.
— Тяжелый человек, — ответила Элисон. Она отпила из бокала. — К сожалению, я не сразу это поняла. Знаешь людей, у которых я купила этот дом, — Каземи? Отец, Махмуд, меня предупредил: «Остерегайся этой расистки из соседнего дома. Я как-то сказал ей, что доктор, и после этого она вечно донимала меня рассказами о своих недугах!»