Академик П.Г. Костюк. "Биофизика нервных процессов". Нервные процессы, иерархия которых завершается мышлением, — это сложный комплекс электрических и химических явлений, включая появление электрического потенциала на мембране, переброску через нее ионных токов распространение электрохимического импульса по нервному волокну. Новые методы исследования, в частности регистрация внутримембранного движения зарядов, подтвердили теоретическую картину, в которой важную роль играют макромолекулярные ионные канала в мембране, Меняющие свою пропускную способность по электрическому сигналу изнутри мембраны. Эти электроуправляемые устройства открывают или закрывают путь иона, идущим в клетку и из нее и нужным для генерации потенциала действия. Выявлено большое многообразие ионных каналов, оно позволяет нервной клетке точно реагировать на внешнюю и внутреннюю химическую обстановку. Так, снижение уровня некоторых определенных веществ внутри нервной клетки быстро (за несколько минут) приводит в неактивное состояние особые кальцевые каналы, и это оказывается эффективным механизмом регулирования клеточной возбудимости.
Всего на пленарных заседаниях съезда было прочитано 9 докладов, на секциях — 350, а кроме того, было представлено 2650 стендовых докладов, о которых хочется особо сказать несколько добрых слов. Стендовый доклад — это очень емкая и удобная форма распространения научной информации, своего рода гибрид журнальной статьи, устного сообщения и дискуссии. Докладчики вывешивают в отведенных им аудиториях большие листы с отпечатанным на машинке текстом, рисунками, фотографиями и сами в оговоренное программой время в течение нескольких часов находятся при своих листах, как говорится, на стенде. Так что человек, отыскавший в программе интересующее его стендовое сообщение, может прийти в аудиторию, почитать текст и, если нужно, поговорить с авторами работ. Специалисты отмечали, что в скромных стендовых докладах, представленных, как правило, молодыми учеными, нередко просматриваются будущие глубокие исследования и, возможно, важные научные результаты.
Естественно, и речи быть не может о том, чтобы в журнальных заметках отразить все интересные проблемы, обсуждавшиеся на съезде. О некоторых из них со временем наверняка будет рассказано в журнале, о некоторых уже рассказывалось (см., например, "Наука и жизнь № 2, 1980 г. — статья "Эти удивительные волны в активной среде"; № 12, 1981 г. — "Зрительный пурпур — родопсин"; № 3, 1981 г. — "Подвижный ген"; № 6, 1979 г. — "Этапы биоэнергетической эволюции" и другие публикации). Здесь же для относительно подробного пересказа выбрана одна тема, ей отчасти был посвящен секционный доклад Ф.Ф. Белоярцева, Г.Р. Иваницкого, И.Л. Кнунянца, Б.И. Исламова, Е.И. Маевского, К.Н. Макарова, В.С. Симоненко, С.М. Чалая "Жидкостно-мембранная оксигенация крови и изолированных органов". По нашей просьбе один из начинателей этих работ в стране, доктор медицинских наук Феликс Федорович Белоярцев (по образованию врач, ныне руководитель лаборатории Института биофизики АН СССР в Пущино-на-Оке), рассказал о большой интересной проблеме, которая была затронута в докладе лишь частично, порекомендовал отечественную и зарубежную литературу, снабдил оттисками научных статей. Именно из этой обильной информации родился публикуемый ниже рассказ, тема которого официально именовалась бы так: "Перфторированные углероды в биологии и медицине".
По многим показателям можно отличать одного человека от другого — рост, вес, место жительства, социальное положение, цвет глаз, зарплата, жилищные условия, возраст… Но есть линия, которая без всякого учета этих параметров делит все человечество на две части — на людей, в данный период беззаботных, счастливых, и тех, кому плохо, кого придавило горе. С какой-то удивительной легкостью, бывает, перебрасывает человека судьба через невидимую эту граничную линию — вот только что ты был весел, весь во власти житейских радостей, мелких забот, и вдруг какой-то неуловимый поворот событий, быстро гаснут все краски, уходит куда-то шумный веселый мир, и ты уже отбиваешься, как можешь, от безжалостных черных драконов беды.
Прекрасным весенним днем, в воскресенье, в далекой стране NNN, в маленьком городе NN, гуляла восьмилетняя девочка N со своими родителями по людным улицам. Вдруг, пытаясь поймать выскочивший из рук мячик, она выбежала на дорогу и мгновенно была сбита проезжавшим автомобилем — в одну секунду трех только что счастливых людей будто какой-то волной перебросило в мир непоправимой трагедии.
Девочку N удалось быстро доставить в госпиталь (кстати, единственный в городе NN), где у нее обнаружили несколько не очень тяжелых травм, однако огромную потерю крови — почти шестьдесят процентов. При такой кровопотере человек не может жить. С одной стороны, потому, что в сложной гидравлической машине кровоснабжения остается недопустимо мало рабочего вещества, мало жидкости. Ну, а кроме того, слишком мало остается эритроцитов (красные кровяные тельца, своего рода микробаллоны для перевозки газов), чтобы разнести всем потребителям, всем органам и тканям нужное количество кислорода и вывести отходы производства — углекислый газ. Если в организме осталось 50–60 процентов крови, то ее можно, грубо говоря, развести пожиже, пополнить сосудистую систему плазмозаменителем, жидкостью с определенными физическими свойствами. При этом вся гидравлика будет работать нормально, а оставшегося количества эритроцитов кое-как, но хватит, чтобы снабжать органы ткани кислородом. Но если потеряно 60 процентов крови, если остается меньше половины того, что должно быть в сосудах, то помочь может только донорская кровь с хорошим содержанием эритроцитов и, разумеется, кровь именно той группы, которая нужна больному.
В госпитале, куда привезли девочку, возникло чрезвычайно серьезное осложнение — имевшаяся в распоряжении врачей консервированная кровь нужной группы давала отрицательные пробы (эритроциты донорской крови склеивались сывороткой крови самой девочки), а значит, переливать эту кровь ни в коем случае было нельзя. Такое иногда бывает, если больному раньше, может быть, даже очень давно, уже переливали большое количество крови, и на многие ее белки иммунная система организма выработала антитела — организм в какой-то мере оказался иммунизированным к чужой крови. В таких случаях приходится искать, как говорят врачи, индивидуального донора, чья кровь еще не знакома организму и поэтому ее введению организм не сопротивляется.
Чтобы найти индивидуального донора, нужно время — не всегда среди окружающих может оказаться человек с нужной группой крови и, что теперь принципиально важно, без содержания в ней белков, не воспринимаемых организмом больного. Во всяком случае, в госпитале города NN найти индивидуального донора для девочки N не удалось.
Это сообщение привело в шоковое состояние самих врачей, склонившихся над операционным столом, — положение казалось безнадежным. И вот тут один из хирургов вспомнил свой недавний разговор с приятелем биофизиком, который занимался разработкой кровезаменителей на основе перфторуглерода. В отличие от всех других такой заменитель не просто жидкость, заполняющая сосуды, он активно участвует в газообмене, переносит кислород и поэтому эквивалентен донорской крови, причем вводить его можно больным с любой группой крови. Биофизик рассказал, что уже есть много удачных результатов переливания перфторуглеродных заменителей животным, практически успех стопроцентный. Но в то же время эксперименты еще далеко не закончены и официального разрешения на передачу в клинику пока не получено. А в стране NNN с этим делом очень строго.