Все присутствующие в аудитории ничего не понимали и недоумённо смотрели сначала на преподавателя, потом на Саню.
На техникумовских вечерах Белозёров пел в качестве солиста в ансамбле, созданном студентами техникума. Сане даже предлагали тогда заняться пением профессионально. Ансамбль назывался «Интерина», и песни они тогда исполняли разные. Смешно сказать, но «иностранные» песни из репертуара запрещенных тогда «Битлов» приходилось петь, спрятавшись за занавесом, во избежание всякого рода инцидентов с начальством. Типа, никто никого не видит и поэтому не знает, кто поёт, и как бы непонятно, кого наказывать. Вот как витиевато получилось, но это истинная правда.
Однажды Саня вышел на сцену с собственной песней:
Песню приняли на «ура», хоть и была она, как определил сам Белозёров, «из дворового репертуара». Но говорят, что некоторые девчонки даже плакали при её исполнении… А ребята переписывали слова и пели на разных посиделках. В общем, песня «ушла в народ».
Потом, много лет спустя, Белозёров узнал, что эту его песню исполняет один знаменитый российский певец, выдавая Санины стихи за стихи другого поэта. Ну да бог с ним, пусть живёт и поёт, как ему позволяет совесть…
Телецентр
«Неужели опять опаздываю?» — Белозёров, как мог, ускорял шаг, но идти вверх по склону сопки Варничной было нелегко, очень уж крутой подъем. Там, на самом верху, располагается Мурманский телецентр, где теперь Саня работал техником АСК, что в переводе на нормальный человеческий язык означает — аппаратно-студийный комплекс.
Белозёров взглянул на руку, где должны были быть часы, и опять подумал: «Ну вот, ещё и часы забыл дома. Неужели опять опаздываю? Ведь точно опаздываю, а ноги уже не бегут. Неужели опаздываю? У-у-у?»
А опаздывал он практически каждый день…
Наконец, махнув удостоверением перед носом сонного охранника у входа на территорию телецентра, Белозёров подбежал к большому зданию, где располагалась центральная студия.
Второй охранник находился внутри здания. Опять взмах корочками удостоверения — и бегом на второй этаж! Ну вот, ещё один пролёт лестницы, потом направо, и Саня почти на месте. И если его никто не заметит, значит, он и не опоздал! Вот и славно, трам-пам-пам!
Белозёров практически взлетел на площадку второго этажа и с ходу наткнулся на толпу народа. Здесь собралась добрая половина телецентра. Начальник зала передатчиков, Степаныч, мужчина небольшого роста и достаточно плотного телосложения, внимательно посмотрел на часы на своей пухлой руке и произнёс:
— Ну вот. Сегодня он опоздал ровно на семь минут! Кто ставил на семь минут? Дамы и господа, прошу расплатиться с победителем!
— Я! Я! Я! Я ставила на семь минут! — запрыгала от радости молодая девчонка, кажется, из редакционного отдела, внешне напоминающая сигарету — такая же маленькая, худенькая, с бледным, как бумага, лицом и волосами цвета сигаретного фильтра. А чего тут удивительного, если в обед она всегда брала только стакан кефира и две пачки сигарет!
Все присутствующие, кто шутливо причитая, кто смеясь, отдают девчонке деньги. Она радуется, как ребенок. И смешно прыгает на своих тоненьких ножках в белых ажурных чулках.
— Александр! Обед у тебя сегодня за мой счёт! — раздался звонкий от возбуждения голос «сигаретки».
— Да, да. А объяснительная записка с тебя на мой счёт! — А это низкий грудной голос Саниной начальницы, потерявшей сегодня на нём целый рубль. Большие деньги!