-Не знаю, наверно. Я не помню. Я слишком рано вышла замуж. Почти сразу после школы. Рано родила. Потом... Потом учёба, фирма... Уставала так, что мечтала до постели добраться и рухнуть спать. Какой уж здесь флирт.
Он подошёл к женщине. И как слепой изучает пальцами мир, так и он прикоснулся к её лицу. Нежно и аккуратно, как на ощупь, поправил волосы. Провёл тыльной стороной ладони по лицу, как будто хотел сканировать мысли. Потом взял за плечи, слегка развернул, склонил голову.
Николай видел, как стремительно убегала женщина. Решил: хватит миндальничать. В конце концов, для него стало пыткой видеть её рядом и не иметь возможности прикоснуться. И дело было уже не в пари. Не он её дразнил, а она его. Дразнила своей независимостью. Дразнила тем, что не преклонялись перед ним. Дразнила тем, что умела держать дистанцию. Это заводило. Он как охотник, выслеживал дичь. И вот силки были готовы захлопнуться, но дичь опять ускользнула.
Ему повезло. Она слишком долго ждала маршрутку. Но не ту, которая везёт её домой. Николай, в общем-то, и не скрывался. Просто ехал позади. Вот объект его наблюдения вышел, зашёл в мастерскую. Мастерскую его друга. Николай не решился сразу зайти. Он, то делал шаг вперёд, то отступал. Снова подходил, дёргал за ручку двери, снова отходил. Наконец, сказав себе: «Я только посмотрю». на цыпочках поднялся. В какой-то момент ему стало страшно оттого, что он мог увидеть.
Его встретила тишина. Ни вздохов, ни реплик. Тишина. Неслышными шагами по полу, покрытому дорожкой, он подошёл к рабочей зале... Владимир стоял к нему спиной. Руки подняты, наверно обнимает. Голова склонена. Наверно целует. Медленно смакуя. Пробуя на вкус сначала нижнюю губу, потом верхнюю, потом слюну. И по-хозяйски вторгается в её рот...
-Вла...— голос утонул, как показалось, во вздохе.
Резко подошёл. Нет, подскочил. Не выдержал! Не смог справится с собой. Оторвал художника от рыжей.
-Ты... Ты... Да как ты смел! Это моя женщина! Ты понял, моя? — кулак летел прямо в челюсть. Но то ли расстояние большое, то ли художник решил не встречаться с кулаком, прошёлся по касательной, достигнув женское лицо...
Вскрик... Падение тела...
И крик, дикий, первородный, прямо из чрева:
-Не-е-е-ет!
Ступор. Как три каменных изваяния: один с перекошенным от злобы лицом, второй с удивлённым. Рты приоткрыты. Глаза навыкате. И женское, третье, как подножье. Лежит на спине. Голова повёрнута в сторону. Лицо спокойно и светло, как у ангела. Рыжие пряди как змеи расползались... Или как солнечные лучи... Кто она: медуза — Горгона или дочь солнца? Сожгла или заморозила. Ноги слегка подогнуты. Руки раскрыты: я безоружна, я невинна.…
И только струйка крови медленно прокладывает свой путь.
[1] Персонаж японских мультфильмов
[2] Песня из кинофильма «Д’Артаньян и три мушкетёра»
13. По дороге в рай
Почему говорят, что когда человек умирает, то идёт по белому туннелю на свет. И ему так легко-легко. Разве легко, если в голове колокол звенит. Или это ангелы поют так зверски... Как там у Высоцкого:
Зачем же ангелы поют такими злыми голосами?
Или не «зачем», но голоса злые... И свет. Это не дорога в рай, а какая-то пыточная. А почему в рай? А вдруг прямой наводкой в ад, и эти софиты горят, а на подиуме сам Люцифер... И по голове сковородой дубасит... Хочется отвернуться, или хотя бы прикрыть глаза рукой... Но рука не поднимается. Как там Алёнушка братцу Иванушке жаловалась: «Сырые пески на грудь легли, шелкова трава руки спутала»... Похоже, что не только руки, но и ноги... А вдруг это гроб и меня уже закопали? Бывает же такое, летаргический сон... Нет, тогда откуда свет? Жарко, пить хочется. Точно крематорий...А ангелы из трубы воют... Нет, не ангелы, Люциферы... Странно, а он что не один, их много... Но пить-то хочется...
Сквозь плотную завесу услышала: «Губы облизывает...»
Нет, себя не выдаём. Мы шпионы... А чего шпионим? Ни чего, а за кем? За Люцифером. Говорят, что он дьявольски красив. Точно, Николай, красив как Люцифер... Или Люцифер, как Николай… А может Николай и есть. Тс-с. Себя не выдаём. Да выключите свет! Я уже выступила. Хватит. Не надо меня никуда везти. Вот душа улетела куда-то. Прилетит, а тела нет. Или... Лежит тело какой-нибудь старушки. Прикиньте, молодая душа в старое тело и давай там колбаситься! Вот, точно! Так Альцгеймер и начинается. Это когда чужая душа тело перепутала. Смешно. А больно-то как... смеяться нельзя, что ли? Зачем сразу бить по затылку. Интересно, а как и кто ударил по затылку, если затылок лежит. Затылок лежит, а я? Опять мысли в мозгу запутались.