Справедливости ради нужно отметить, что все это в полном смысле слова было бесхозным. Турки очень долго все эти мраморные древности попросту пережигали на известь. А сами греки, образованием не отягощенные и как-то подзабывшие о былом величии Древней Эллады, разбивали «древния мраморныя штуки» на куски, используя их в строительстве домов и сараев для коз.
Зато русские к тому времени уже неплохо разбирались в «антиках» и понимали, что место им в музее… ну, или в поместье какого-нибудь знатного барина. Еще Петр I однажды провернул не то чтобы аферу, но комбинацию, которую, безусловно, одобрил бы Остап Бендер.
В папских владениях вырыли великолепную древнегреческую статую, явно изображавшую кого-то из богинь. Рук она, правда, лишилась в результате каких-то древних перипетий, но, в общем, сохранность оказалась идеальной. Прослышав об этом, Петр отправил в Ватикан своих посланцев, чтобы купить беломраморную красотку для своей Кунсткамеры. Папа продавать отказался: он был человеком образованным, в антиквариате понимал толк, сам коллекционировал древности. Тогда русские сделали изящный ход: заявили, что готовы поменять эту «голую языческую девку» на мощи весьма почитаемой у католиков Святой Бригитты, найденные в каком-то монастыре в Прибалтике. И позаботились, чтобы это известие как можно шире распространилось среди римской «общественности».
Папу форменным образом загнали в угол. Он прекрасно понимал, что статуя представляет собой нешуточную ценность, а вот мощи – сплошь и рядом дело мутное. Еще в Средневековье всевозможные «священные реликвии» подделывали в несметном количестве и торговали ими десятки замурзанных коробейников. Одного из таких великолепно описал Сенкевич в классическом романе «Крестоносцы». Именно такого «коробейника» встречают на дороге главные герои, польские рыцари.
«Чего только у меня нет! Есть у меня копыто того ослика, на котором совершено было бегство в Египет… есть у меня перо из крыла архангела Гавриила, оброненное им во время благовещения… есть масло, в котором язычники хотели изжарить Иоанна Крестителя, и перекладина лестницы, которую видел во сне Иаков (вот эта реликвия меня особенно умиляет. – А. Б.), и слезы Марии Египетской, и немного ржавчины с ключей святого Петра…»
Папы римские уже тогда посылали епископам грозные указы: ловить этаких вот торговцев и, если у них не окажется оформленных надлежащим образом разрешений, судить. Ловили. Судили. Но торговцев «реликвиями» меньше не становилось…
Одним словом, папа крепенько сомневался в подлинности мощей. Но положение у него было безвыходное: прослышавшие о мощах и предложенной русскими сделке римские широкие массы, в отличие от папы, как раз не склонны были делать выбор в пользу «голой языческой девки». О папе и без того давненько уж судачили ортодоксы во всех слоях общества, что он чересчур уж увлекается «языческой поганью» в ущерб святой христианской вере. А бунты римлян против римских пап были старой доброй традицией Вечного Города – иных, случалось, и до смерти убивали…
В общем, делать было нечего. Папа (безусловно, тоскливо вздыхая) поменялся…
Вернемся в Архипелаг. Все, кто имел к тому возможность, набивали карманы, насколько получалось. Никак нельзя сказать, что это было проявлением чисто российского греха: в те незатейливые времена так себя вели практически все, от солдат до полководцев. Примерно в то же самое время англичане методично завоевывали одно за другим большие и маленькие государства, на которые тогда была разделена Индия, – и те, кому удалось первым ворваться в богатую сокровищницу того или иного махараджи, себя не забывали: опять-таки от солдата до генерала. Знаменитый британский генерал Клайв однажды предстал у себя дома перед парламентариями. Боже упаси, ни о каком расследовании речь не шла: джентльмены вежливо спрашивали джентльмена, как ему живется-служится в Индии и сколько правды в доходящих в Лондон разных интересных слухах о тамошних шалостях, в том числе и сэра Клайва. Клайв с доброй улыбкой ответил:
– Вы знаете, господа, что до меня, я поражаюсь собственной умеренности…
Самое забавное, что он не так уж и кривил душой: за время своей бурной деятельности в Индии «накопил» всего-то несколько сотен тысяч фунтов стерлингов и кое-какие земли. Некоторые его собратья по ремеслу «накопили» и побольше…