Потрясённые, мы долго ходили по пятам за Васькой и пытались заговорить с ним. Но он гордо отмалчивался. Наконец не выдержал:
— Вы думаете что — у меня совести нет? Когда я ел мороженое, у меня, может, слёзы текли из глаз…
— Откуда ты деньги взял? — спросил я.
— У меня теперь нет кошки… — страдальческим голосом сказал Васька.
— Неужели продал? — воскликнул я, хорошо знавший Васькину кошку по имени Рельса. — Она же у вас мышей боялась и вся облезлая была.
Васька покачал головой:
— Не продавал я её. Отец мне в прошлом году аквариум купил и рыбок шесть штук — помните, это ещё было в старом доме? Ну вот… А рыбки были не простые, а дорогие. Я их выловил, положил в банку с водой и отнёс в зоомагазин. На Арбат ездил — вот куда! Там рыбки редко бывают в продаже. У меня их сразу купили и ещё спасибо сказали.
— А Рельса обиделась и сбежала из дому? — спросил Серёжка.
Васька не нашёл нужным отвечать на глупые шутки. Он продолжал:
— Пришёл с работы отец и говорит: «Куда, пакостник, рыбок подевал?» А я говорю: «Стал менять воду, а Рельса их съела». Отец рассердился и унёс Рельсу обратно в депо…
— На перевоспитание?
— Не знаю. Только с тех пор я её не видел.
— Жалко Рельсу?
— Жалко, — вздохнул Васька. — Бывало, так исцарапает руки, что я по три дня не мог к виолончели прикоснуться…
— Ничего, Васька, — сказали мы ему. — Зато теперь ещё немного — и Женька попадёт в музыкальную школу. Это тоже кое-что значит!
— А я тебе котёнка поймаю, — сказал Гриша, который всё время жался к Ваське. — Тебе какого: серенького или в полосочку?
— Знаете что, ребята! — воскликнул я. — Давайте всё расскажем Женьке. Чего он зря мучается?
— Нет, — ответил Васька. —Так неинтересно. Лучше подождём, пока он выучится на дирижёра, потом как-нибудь скажем: «А ну, Женька, верни должок, что-то мороженого захотелось!» Вот удивится!
«Орлёнок»
А Женька тоже зря времени не терял. Он раздобыл большой лист ватмана, разрезал его пополам, потом склеил две половинки в длину и разложил на подоконнике. Поставил рядом пузырёк с чернилами, взял в руки кисточку и принялся рисовать.
— Ба! — воскликнул я. —Да это же клавиатура!
— А для чего? — спрашивает Женька и отвечает сам себе: — Куплю самоучитель и буду тренироваться!
— Самому трудно научиться, — говорю. — Попроси Лену Мухину: она научит.
— Правильно!
Мы пошли к музыкальной школе. И словно угадали: навстречу выбегает Лена.
— Вот хорошо! — воскликнул Женька.
— Ой, мальчики, ничего хорошего нет!
И она рассказала, что через полчаса в клубе домоуправления начнётся концерт, за который она отвечает. А исполнитель «Орлёнка» заболел. Татьяна Васильевна на уроке, Геннадия Максимилиановича нет, спросить не у кого, заменить некем…
— Что делать? Ума не приложу! Без «Орлёнка» ну никак нельзя!
Я вдруг вспомнил письмо директрисы Людмилы Николаевны, посмотрел на Женьку и сказал:
— Пусть он споёт. Он может.
— Я?! Вы с ума сошли! Я сроду нигде не выступал.
— Это совсем не страшно, честное слово! — воскликнула Лена. — Женя, будь другом, выручай. Знаешь как нужна песня!
Сначала Женька колебался. Потом согласился.
А Лена вдруг хлопнула себя ладонью по лбу:
— Нет, ничего не получится. Совсем забыла; программу концерта ведёт Кузя.
— Опять этот Кузя! — воскликнул Женька.
В нём пробудился дух противоречия. Другой на его месте сразу бы отказался от этой затеи. А Женька лишь сощурил глаза.
— Мы его устраним, — сказал он.
— Устраним?
— Да. Я покупаю билет в кино. Вы говорите ему, что идёт советско-итальянско-французско-японский фильм — дети до шестнадцати лет не допускаются! — под названием… Под названием… «Кровавая дорога».
— Такого фильма нет, — сказал я.
— И не было, — подтвердил Женька. — А ты слушай дальше и не перебивай. За пять минут до начала сеанса вы обменяете билет на право вести программу концерта. И дело в шляпе!
— А ещё через пять минут, — сказал я, — Кузя прибежит обратно и поднимет такой шум!
Женька рассмеялся:
— Прибежит, не досмотрев кино? Такого не бывает.
— Женя, — сказала Лена, — ты настоящий психолог!
— Ага, — согласился Женька. — Готовься, Федя, вести программу концерта вместо Кузи.
— Нет, Женька, — сказал я. — Ты не психолог, а настоящий псих. Я ведь не умею объявлять. На сцене я двух слов не смогу связать. Я…
— Трус ты, вот кто, — ответил Женька. — Может, ты, Лена, после вступительного слова проведёшь концерт? Этот — хуже девчонки.