— Это невозможно. Мы — квартет. Я играю первую скрипку.
— Неужели такой важный концерт?
— В Кремлёвском театре…
— В Кремлёвском? — переспросил Женька. — Наверное, ответственный?
Мы с невольным уважением посмотрели па Петю. Шутка ли сказать: ответственный концерт из-за него проваливается!
— Сейчас что-нибудь придумаю, — сказал Женька.
— Что ты можешь придумать? — произнёс Петя. В голосе его была полная безнадёжность. — Я и дороги туда не знаю…
Может быть, Петя Люлькин был хорошим скрипачом. Может быть, он был даже очень хорошим скрипачом. Но он не знал нашего Женьку. Он не знал, что стоит тому на минуту прищурить глаза, а там уже и беспокоиться нечего.
Женька на самом деле прищурил глаза, поднял подбородок кверху и затем посмотрел на нас, словно факир перед сотворением чуда. Было ясно, что он придумал, по меньшей мере, десять способов спасения концерта, а сейчас выбирает из них самый подходящий.
— Айда на трассу! — наконец воскликнул он.
Мы побежали на улицу.
Женька бросился к стоянке такси.
Машин было много. Шофёры собрались у головной и о чём-то оживлённо спорили.
— Выручайте! — крикнул им Женька. — Ответственный концерт проваливается!
Он в двух словах объяснил, в чём дело.
Самый молодой шофёр в чёрной кожанке весело оскалил зубы.
— Артисты, значит? — спросил он и подмигнул остальным. — А почему, спрашивается, я вам должен верить? Изобразите что-нибудь, тогда подумаем. Что у тебя в футляре? Балалайка?
Петя отступил на шаг и прижал скрипку к груди.
Вдруг в разговор вмешался пожилой шофёр в форменной фуражке.
— Ты, Говоров, брось балабонить! — сердито сказал он. — Видишь, людям не до шуток.
Он обратился к Пете:
— Ну, растяпа, говори: далеко ехать?
— На Красную площадь, в Кремлёвский театр.
— Далековато… — вздохнул шофёр.
Он внимательно оглядел нас и задумчиво добавил:
— Всё равно моя машина в хвосте… Я так или иначе хотел в центр перебираться…
Мы затаили дыхание.
— Ладно, садитесь, — наконец сказал шофёр. — Только схоронитесь так, чтобы вас никто не видел: я с зелёным огоньком поеду.
— По машинам! —заорал Женька и под общий смех кинулся к такси.
Машина шла на большой скорости.
— Во́ даёт! — восхищался Женька. — Говорил тебе, с нами не пропадёшь!
Мы сидели сзади, на полу, скрючившись в три погибели. Рядом с Женькой на корточках примостился Петя. Он всё боялся сломать скрипку. Меня вообще припёрли к полу, да так, что дохнуть было невозможно.
— Вам к каким воротам? — спросил водитель.
— К Спасским, — ответил Петя.
Машина круто повернула, потом резко затормозила, и дверца распахнулась.
— Выходи, артисты, прибыли!
— Спасибо вам, дяденька!
— Есть за что! — весело ответил шофёр. — Бегите, а то опоздаете.
— Может, хотите на концерт? — спросил Петя. — Я вам билет дам.
И Петя вытащил из кармана целую пачку пригласительных билетов.
— Как-нибудь в другой раз с удовольствием, — ответил шофёр. — А сейчас не могу — работа!
— Ну, возьмите на память.
— На память можно…
Он сел в машину и укатил. А мы вприпрыжку побежали через Спасские ворота прямо к театру.
Не помню, как мы втроём оказались в артистической. Это случилось в тот самый момент, когда к выходу на сцену готовили квартет и все бегали и искали Петю.
И тут мы увидели Кузю-барабанщика. На нём была чистая рубашка, явно с чужого плеча. Синяк под глазом тщательно припудрен.
Нас моментально вынесло из артистической.
— Хорошо, что он нас не заметил, — сказал я, еле переводя дыхание. — Вот было бы шуму!
— У тебя уже и душа в пятки ушла?
— Так ведь и ты задал стрекача!
— Ладно, ну его, Кузю! Пошли в зал. Послушаем, как они там квартет играют…
Квартет и барабанные палочки
Мы с Женькой пробрались в зал и почувствовали себя здесь в полной безопасности. Зал был битком набит, и мы с трудом разыскали себе места.
Как раз объявили выступление Петиного квартета.
Я старательно слушал, но мне, откровенно говоря, не очень всё это нравилось.
Женька тоже весь извертелся и наконец стал приставать ко мне:
— А что такое квартет?
Справа от Женьки сидел довольно взрослый парень и внимательно слушал. Сразу было видно, что квартет ему нравится. Иначе чего ради он уставился па сцену и почти не дышит?
Мне даже стало обидно: рядом сидит человек, которому музыка доставляет удовольствие, а ты хлопаешь ушами и ничего не понимаешь. Словно уши тебе залепили пластилином.