Я тоже решил внимательно послушать. Может быть, и я найду что-нибудь интересное в Петином квартете?
Но разве Женька даст послушать по-человечески? Он стал дёргать своего соседа за рукав. Тот склонился к Женьке.
— Что такое квартет? — шепнул Женька.
— Ансамбль из четырёх музыкантов.
— А если бы их было пять, тогда как бы они назывались?
— Квинтет… А вообще оставь меня в покое и не мешай!
В это время Петин квартет перестал играть, и все стали аплодировать.
Мы хлопали громче и дольше всех. Особенно Женька.
Когда в зале стихло, Женька щёлкал ладонями один.
Парень покосился на него:
— Что, очень понравилось?
— Ещё бы! — ответил Женька. — Там играл мой знакомый — Петька Люлькин. Я его на такси привёз!
— Да ты, я вижу, тонкий ценитель музыки, — насмешливо сказал парень и отвернулся.
Я бы на Женькином месте обиделся. Женька на своём месте, видимо, тоже собирался обидеться. Но в этот момент на сцену вынесли стол, покрытый деревянными пластинками разной величины. Под столом висели, словно сталактиты, металлические стаканчики, тоже разной величины.
Таинственный стол сразу завладел нашим вниманием.
— Это для фокусника-иллюзиониста? — спросил Женька соседа.
— Сам ты фокусник! Это концертный ксилофон…
И вдруг на сцену вылез Кузя! Собственной персоной!
Женька чуть не задохнулся от злости. У него, по-моему, зачесались руки. Он сунул два пальца в рот, как бы собираясь свистнуть. Но не решился.
Я бы тоже не решился. Попробуй-ка тут свистни! Тебе так свистнут, что на веки вечные разучишься свистеть.
В следующую минуту я перестал думать про Женьку, потому что ужасно удивился. Смотрю — и не верю ни своим глазам, ни своим ушам.
Покосился на Женьку, а он тоже сидит разинув рот. А не разинуть рот было просто невозможно, до того здорово Кузя играл на ксилофоне!
Кузины палочки с непостижимой быстротой мелькали над инструментом, и от плоского стола с металлическими стаканчиками отскакивали звуки, похожие на искры.
«Хорошо, что Женька не отнял у Кузи ксилофонных палочек!» — подумал я.
А позади нас кто-то тихо произнёс:
— Талантливый мальчик. Вы послушайте, какая техника, какая лёгкость, какие нюансы!
«Ай да Кузя! Вот так Кузя!» — подумал я.
Вдруг Женька встрепенулся и толкнул локтем соседа:
— А оркестр будет выступать?
Парень молча кивнул.
Женька обеспокоенно спросил его:
— А без барабана оркестр может обойтись?
— Не может.
— А барабанщик без палочек может обойтись?
Женькин сосед вышел из терпения.
— Между прочим, — сердито сказал он, — этот концерт может спокойно обойтись без такого слушателя. Замолчи, или я тебя вытряхну отсюда.
Но Женька сам неожиданно покинул своё место и стал пробираться по ряду.
На него зашикали.
Меня тоже потянуло за Женькой.
На меня тоже зашикали и даже раза два хорошенько толкнули — из-за того, что я всем наступал на ноги.
Когда мы наконец выбрались в фойе, я спросил:
— Ты куда, Жень?
Не отвечая, Женька устремился к артистической. Он остановил первую попавшуюся девочку и спросил её:
— Ты Кузю знаешь?
— Кузю? Никакого Кузи у нас нет.
— Ну, такой… барабанщик… Ябеда жуткий!
— A-а! — воскликнула девочка. —Ты про Сметанкина?
— Сметанкин! — фыркнул Женька. — Передай вашему Сметанкину эти палочки. Передашь?
— Ой, мальчики, мне некогда! Сами передайте!
— Да что тебе, жалко, что ли, в самом деле? Выступление же оркестра сорвётся!
— Так сразу бы и сказали… Давай скорей палочки…
После этого мы с Женькой вернулись в зал.
Парень, увидев нас, замахал руками, видимо, хотел сказать: «Не смейте и близко подходить ко мне!» И даже погрозил кулаком.
Пока мы шмыгали по проходу в поисках места, на сцену вышел мальчик-баянист.
Вдруг Женька остановился как вкопанный:
— Смотри!
Встреча с генералом
Я посмотрел туда, куда мне показывал Женька, и увидел генерала в полной парадной форме, с двумя звёздочками Героя Советского Союза.
Ноги сами понесли нас по тому ряду, в котором сидел генерал. А он, чуть повернув крупное ухо к сцене, слушал мальчика-баяниста. Лицо его было неподвижным, жёстким, словно из гранита, а глаза были спокойные и добрые.
Мы смотрели на него не отрываясь, забыв, что стоим в проходе, что на нас обращают внимание.
Вдруг генерал повернул к нам голову. Несколько секунд молча рассматривал нас, а потом поманил пальцем: «Что, мол, стоите, тут же есть свободные места!»