— Смотри не подведи меня, — сказал Геннадий Максимилианович. — Заниматься тебе придется много.
Я очень обрадовался, что скоро попаду в школьный оркестр. Обменяем кларнет на фагот — и готово дело!
Об этом я сказал маме сразу же, как только вернулся домой.
— Да ты что! — возмутилась мама. — Никуда я больше не пойду. Хватит с меня. Сейчас позвоню директору школы и…
Тут раздался телефонный звонок. Я поднял трубку и услышал:
— Федя, это ты? Говорит Геннадий Максимилианович. Попроси, пожалуйста, кого-нибудь из родителей.
Я сунул трубку за пазуху и зашипел:
— Мама, ни в коем случае не возражай против фагота. В картине нужна грозовая тучка… Понимаешь? Я из-за тебя в оркестр не попаду! Ну, пожалуйста!
— Дай сюда трубку, тучка грозовая, фантазер бестолковый! — прошептала мама, а в трубку сказала громко:
— Алло, я слушаю…
Моя судьба решалась вот так:
— Бур-бур-гур-гур… — верещала трубка.
— Да, — отвечала мама. — Да-да… А-а!.. Неужели?
— Гур-бур-бур-гур…
— Да-да… Да-да-да… А-а!
— Бур-бур-бур-бур-бур-бур-гур-гур-гур-гур-гур… Да-да-да-да… да-да-да-да…
— Бур!
— Хорошо.
— Гур!
— Конечно.
— Бур-гур!
— И я так думаю… Всего хорошего!.. Уговорили, — сказала мама, кладя трубку на рычаг. — Собирайся в магазин.
Что творилось в магазине!
Продавец категорически отказался менять кларнет на фагот. Прибежал заведующий и кричал, что нужно сначала как следует разобраться, а потом делать покупки…
Моя мама человек покладистый и терпеть не может скандалов. Поэтому она быстро уладила дело.
— Хорошо, — сказала она. — Выписывайте чек. Мы покупаем и фагот.
Теперь у меня были и фагот, и кларнет. Дома мама долго вертела в руках кларнет и наконец сказала:
— Что теперь с ним делать?
Она обтерла мундштук чистой тряпочкой и что было силы дунула в него. Кларнет так взвизгнул, что наш кот Минька свалился с табурета, и шерсть его стала дыбом от хвоста до кончиков ушей.
— Ха! — сказала мама. — Получается!
Я же говорил, что мама у меня человек веселый, хотя и научный работник!
— Ты немного тише дуй, — посоветовал я. — Тогда, может, появится прекрасный тембр и сильное звучание.
— Так? — спросила мама. — Сейчас попробую… И у нее, честное слово, получилось!
— Очень хорошо, — обрадовался я. — Из тебя наверняка получится хорошая кларнетистка!
— Да? — сказала мама и как-то странно посмотрела на меня.
Вечером она вдруг говорит папе:
— Я решила: буду учиться играть на кларнете.
— Что ты! — удивился папа. — А как же диссертации!
— Одно другого не исключает, — сказала мама и засмеялась, а это означало, что она говорит вполне серьезно. — Вот посмотрите, — сказала она мне и папе. — Научусь играть на кларнете и тоже попаду в оркестр. Ну, может быть, не к Женьке Тюневу… У нас при Доме ученых есть свой самодеятельный симфонический оркестр.
«ТАК ДЫШАТЬ — ТОЛЬКО НЕБО КОПТИТЬ»
Мой учитель музыки — Юрий Анатольевич — оказался человеком разговорчивым и жизнерадостным. Он рассказал мне много интересного. Например, я узнал, что половина человечества дышит неправильно. Я, конечно, оказался в этой половине и совершенно неправильно пользовался грудью, животом и диафрагмой. И вообще Юрий Анатольевич сказал: «Так дышать — только небо коптить, а не то что на фаготе играть!»
Я поделился этой новостью с Женькой, и он удивленно воскликнул:
— Ну да!
— Да, да, — говорю. — Думаешь, это так просто — вдох да выдох? Пока я не узнал про секрет дыхания, считай, что и не жил на свете. Поражаюсь, как я до сих пор не помер!
Я стал немедленно учить Женьку дышать. Велел ему набрать грудью побольше воздуха. Смотрю, а у него живот выпятился. Я ему говорю, чтобы он перегнал весь воздух в легкие, какая, мол, в животе грудь? А Женька — никак. Покраснел весь, глаза выкатил, а толку никакого. Тогда я ткнул его кулаком в живот. Женька охнул и выдохнул.
Пришлось начинать сначала.
Мучился я с Женькой, мучился и под конец, когда кое-что начало получаться, смотрю — он еле на ногах держится, а дышит так, словно пробежал без отдыха по меньшей мере пять километров по пересеченной местности.
— Да ну тебя! — сказал он наконец. — Лучше я буду небо коптить…
Только он это произнес, как перед моими глазами что-то мелькало, словно где-то рядом разорвали подушку и выпустили из нее пушинки.
— Смотри, Федя! — обрадовался Женька. — Снег идет!
На самом деле, несмотря на яркое солнце, в воздухе закружились, завертелись, заплясали снежные звездочки С каждой секундой они становились все крупнее и крупнее, и вскоре ничего нельзя было разобрать и в трех шагах.