— Да, из автомата. Но зачем все-таки почтамт? Почему она не назначила встречу поближе к себе, если она живет далеко от почтамта? — продолжал сомневаться Ненашев.
— А вдруг она живет в районе, который я совсем плохо знаю?. Сколько времени и каким образом я должен буду что-то там разыскивать? А центральный почтамт знают все.
— Вот-вот, — теперь Клюев начал высказывать свои предположения. — И ты, Николаич, будешь торчать там, как шиш. Напротив, через улицу, находится громадный домина — этажей восемь старой, высокой постройки, а фасад у него на добрую сотню метров растянулся. Окон в том доме, что семечек в огурце. И из каждого окна вход в почтамт отлично просматривается. И простреливается.
— Что ты мне можешь предложить, Женя? Не пойти на встречу?
— Ты можешь немного не дойти. Конечно, раньше тебя она на месте не появится, но мы с Костей попытаемся «вычислить» ее в толпе при твоем приближении — при условии, что она действительно будет там.
— Извини, но по-моему, ты ерунду говоришь сейчас. Вы с Костей не такие уж большие мастера по наружному наблюдению. Это раз. Там топчется так много народа, что для наблюдения десятка два «топтунов» требуется. Она может появиться откуда угодно: из здания почтамта, увидев, что я ожидаю ее на условленном месте, из автомобиля, припаркованного как угодно близко от места встречи. А насчет простреливаемости — тут уж, как говорится, двум смертям не бывать... Если кому-то надо мне прикорот сделать, он и другой способ найдет.
— Э-э, Николаич, вот тут ты глубоко заблуждаешься, — Клюев почти что возликовал. — Зачем им искать еще какой-то способ? Если они тебя знают — а они тебя наверняка знают — то они должны понимать, что, встретившись с тобой на улице лоб в лоб и даже подкараулив тебя каким-то образом, шансов укокошить тебя маловато, потому как очень уж ты шустрый. А тут ты появляешься на открытом пространстве, подставляешь себя — стреляй, не хочу. Из чего угодно в тебя шмалять можно. Ты помнишь, как прошлым летом ухлопали из СВД мужика, который на встречу с нами приходил? А там стрелку и спрятаться-то негде было, место открытое. Здесь же к его услугам тот «домишко», о котором я говорил.
— Что же, логика у тебя железная, аргументы ты выдвигаешь по делу, — чувствовалось, что Бирюков и сам уже продумывал этот вариант развития событий, о котором сейчас говорил Клюев. — Но надо идти.
— Да почему же надо, Николаич?! Неизвестно еще, насколько ценна та информация, которую она грозится тебе предоставить — это, разумеется, мы берем тот случай, когда она не станет просто-напросто заманивать тебя в ловушку. Не будешь же ты сейчас выдавать декларации типа того, что должен цепляться за любую возможность — на том ловушка и базируется, что людям предлагаемый им вариант кажется очень надежным, спасительным.
— Деклараций я выдавать не буду, — согласился Бирюков. — И не в том дело, что мне эта возможность последней кажется. Просто интуиция мне подсказывает, что останусь я на сей раз живым и даже относительно здоровым.
— У-ух, — только и смог произнести Клюев.
— Все, джентльмены, мне уже пора, — Бирюков взглянул на часы. — А то не доберусь я до почтамта прогулочным шагом.
— Да кто же тебе туда пешком позволит идти, — вздохнул Клюев. — Костя, бери свою «пукалку», которую ты по уставу сейчас в сейфе содержишь.
Клюев подразумевал под «пукалкой» пистолет Макарова, который Ненашев хранил в сейфе, как того требовало положение о частных сыскных предприятиях. Сам Клюев таскал с собой свой верный «Глок-18» с лазерным прицелом везде и всегда.
— Так, Николаич, ты микрофончик с собой возьми обязательно, нам с Костей все повеселее будет — послушать, о чем вы там с ней гутарить будете.
— Микрофончик я возьму с превеликим даже нашим удовольствием, — согласился Бирюков. Ненашев отпер сейф, достал оттуда свой пистолет и миниатюрный, не больше пуговицы для рубашки, микрофон для Бирюкова.
Через десять минут Клюев уже пристроил «Волгу» метрах в ста от центрального почтамта.
— Николаич, — попросил он Бирюкова, — ты своей широкой спиной эту даму, когда она появится, не засти, пожалуйста. Овес нынче дорог, — он показал на видеокамеру, — так что я буду снимать вас ограниченное время, две-три минуты после ее появления и все. О’кей?
— Лады, договорились, — махнул рукой Бирюков.
— Николаич, если тебя пристрелят, помни, что друг Женька Клюев тебя предупреждал.
— Еще как буду помнить, — бодро пообещал Бирюков. — Что еще?
— Ты не спеши так. Ты должен появиться тик-в-тик.