— А он только упоминал о нем? Ничего более конкретного не говорил?
— Нет, только сказал, что есть у него знакомый, которому все это и понадобилось.»
Запись разговора прервалась, дальше пошла мелодия, которая была записана на магнитофон раньше, которую он слышал уже не один десяток раз.
Капитан Бобровников приуныл. Если о том, что он вот так исповедовался нынешней ночью, узнает его начальство —это еще полбеды. Гораздо хуже будет, если об этом узнает Брус. Его совершенно не тронет тот факт, что рассказывал Бобровников, будучи под влиянием какого-то наркоза или другой подобной дряни. Как ни крути, а выходит, что он Бруса сдал.
В десять вечера Вячеслав Брусов был уже дома. Сегодня у него получился тяжеловатый день. Ему звонили издалека, из Белоруссии, которая теперь, правда, называется ближним зарубежьем и Беларусью. Обрадовали его, можно сказать: таможня «тормознула» партию псевдофранцузских духов и квaзифранцузского коньяка, которые делались в Польше партнерами Бруса. Пришлось ему прозванивать, пробивать проталкивать. По телефону это всегда делать сложнее, хотя связь с заграницей — не с Беларусью, с Польшей — намного лучше, чем, допустим, с Нижним Новгородом в родной России.
Проблему кое-как удалось убрать — опять же, действуя с той, польской стороны: оттуда позвонили в Беларусь, большому начальнику, но не таможенному, а еще выше, в правительство республики. Министерский начальник поговорил по душам с таможенниками, и Брусу не пришлось даже входить в расходы — но это только на текущий момент, разумеется, потому что должок ему партнеры записали. Министерский чиновник из Беларуси не был ему знаком, он был человеком его польских партнеров. Всегда так получается: если нет своего человека, которому надо платить не слишком много, приходится платить чужим — ощутимо больше.
Поэтому настроение у Бруса было не самым бодрым. Он уже собрался даже отключить телефон, хотя делал это в очень редких случаях, а сейчас тем более ожидал достаточно важного звонка из Москвы, как телефон напомнил о себе.
— Алло, — сказал Брус, сообразив задним числом, что звонят все-таки не из Москвы, потому что сигначы были короткие.
— Привет, — произнес незнакомый голос. — Сейчас ты прослушаешь одну очень важную магнитофонную запись. Трубку не бросай, потому что ты больше, чем мы, заинтересован в продолжении этого разговора.
И сразу же Брус услышал голос капитана Бобровникова. Капитан Бобровников теперь был не ровня Вячеславу Брусову — так, мальчик на побегушках, хотя мальчика, разумеется, приходилось время от времени и подкармливать.
А еще четыре года назад ситуация совсем не напоминала нынешнюю — старший лейтенант Бобровников весьма и весьма ущемлял тогда идущего в гору, но все же еще не очень твердо стоявшего на ногах молодого коммерсанта Вячеслава Брусова, напоминая ему при всяком удобном и неудобном случае о том, что коммерсант в молодости отсидел по пошлой «хулиганской» статье. С тех пор Бруе сделался «крутым», «фигурой», а Бобровников получил всего только одну звездочку на погоны, перебивался с хлеба на квас и подумывал о том, что пора бы уже уйти из «ментовки» куда-нибудь в бизнес или, на худой конец, в охрану какой-то, как нынче выражались, коммерческой структуры.
Разумеется, капитан, даже будучи в состоянии сильного подпития, ни за что не рискнул бы теперь напомнить Брусу о прошлых временах. А Брус же, наоборот, давал понять Бобровникову, что терпит его только по доброте душевной.
Да, выходит, отношение Бруса к капитану было оправданным — сейчас Бобровников нес какую-то ахинею, он его, Бруса, с потрохами, можно сказать, сдавал. Конечно, магнитофонная запись даже при судебном разбирательстве никакого веса не имеет. Да и Бобровников в любом случае от своих магнитофонных откровений откажется (интересно, в каком же состоянии этот засранец показания давал: то ли пьян был в стельку, то ли ему какие жизненно важные органы на барабан наматывали? Скорее, похоже на первое — язык хотя и заплетается слегка, но речь довольно связная).
Нет, в суде эту запись предъявлять не будут — тут общение будет проще и круче. Какие-то мудаки — Брус уже наполовину догадывался, какие — до него добрались. Но как они на Бобровникова вышли? А вообще-то зря он, Брус, в это дело ввязывался. Девка, сучка психованная, фортель выкинула. Ей же самой, идиотке, хуже, у них же там план какой-то многоходовый вроде был. Партнеры, партнеры... Вечно вставят в какую-то дерьмовую ситуацию. А с другой стороны, куда без них, без партнеров, денешься. Вот сегодняшний случай с белорусской таможней — лишнее тому подтверждение.