Так что теперь представителям службы внешнего наблюдения оставалось наблюдать только затылки «объектов» и прикидывать, о чем же они могли вести разговор.
А разговор происходил следующий. Мужчина выговаривал девушке:
— Я понимаю, что у тебя с нервами не все в порядке, но ведь не существовало вообще никакого повода для того, чтобы так срываться на квартире этого типа в Южнороссийске. Надо было продержаться хотя бы несколько часов еще, и все было бы в порядке. Нам удалось бы благополучно завершить всю операцию.
— А вдруг мне этого захотелось?
— Галина! Столько людей рисковало жизнью...
— ... и сколько истрачено денег.
— Ладно, не будем о деньгах. Они для того и существуют, в конце концов, чтобы их тратить. Но столько людей было задействовано, столько связей, и вдруг, когда все было сделано...
— Ничего не было сделано, — прервала его девушка, мрачно глядя перед собой поверх головы водителя.
— Но почему же? Ведь у нас уже была она.
— Можно было обойтись и без меня, чтобы забрать ее, — девушка произнесла это безразличным, усталым тоном.
— Как ты не понимаешь! — мужчина в запальчивости даже повысил голос, хотя до этого он говорил свистящим шепотом. Он спохватился, бросив взгляд на водителя, и заговорил потише:
— Надо ведь было предусмотреть все варианты. И вариант, по которому мы действовали, был не самым плохим. Он почти что до конца удался, и тут тебе вдруг пришло в голову устроить дикую сцену.
— Он заподозрил неладное сразу, я это чувствовала.
— И для этого случая у нас существовал вариант, сколько тебе можно талдычить! Ты — ложная цель, при выезде ты должна привлекать к себе как можно больше внимания. Задержать должны обязательно тебя, ведь и сейчас здесь существует то, что раньше называлось всесоюзным розыском. Они бросились уже разыскивать ее, в результате в аэропорту обязательно задержат тебя, но, получив документальное подтверждение того, что ты — это ты, пусть даже для этого понадобится запрашивать посольство Австрии, они выпустят тебя.
— Не надо мне все это рассказывать, — попросила девушка. — Я все равно ничего не понимаю в твоих гениальных схемах и вариантах. Зачем было устраивать этот дикий спектакль с похищением и милицией?
— Ну-у! Тут-то как раз все очень просто и логично. Это же подстраховка на случай срыва, если бы ей удалось бежать. И ты, и она рассказывают об одном и том же — от этого любой сдвинуться может, в том числе и этот Бирюков из Южнороссийска. Когда после тебя появляется где-либо она, ей нечего делать. Знаешь, как предотвращают разрушение стальной стенки, на которую все время летят стальные шарики? Эту стенку делают магнитной, слой шариков сразу прилипает к ней, а все остальные шарики бьются уже друг о друга, но не о стенку.
— И все равно я не пойму, почему нельзя было обойтись без меня, — девушка уста то прикрыла глаза.
— Потому что без тебя многие вещи было бы сделать сложнее. Это во-первых. И потом, не исключен вариант, что самую главную вещь придется делать здесь.
— Ты сам не уверен в том, что говоришь.
— Уверен, я никогда не говорю ничего такого, в чем не был бы уверен. И потом, неужели тебе неинтересно взглянуть на родные места...
— ... которых я абсолютно не могу помнить? Это же чушь — родные места. Я покинула их еще тогда, когда ничего не понимала.
— Ладно, перестань, в конце концов, брюзжать. Встряхнись, — теперь и мужчина, словно бы растеряв на ее увещевания все душевные силы, выглядел расстроенным и удрученным. — Какие еще проблемы?
— Проблемы все те же. Я не хочу никого поедать. Не хочу жить чужую жизнь.
— Но если иначе нельзя?
— В гаком случае ничего не надо было делать вообще.
— Вот как? И давно ты пришла к такому решению?
— Не знаю. Кажется, совсем недавно. Я говорила с этим мужчиной и чувствовала, насколько она ему дорога.
— Это и есть твоя благодарность? Ты, значит, никогда не чувствуешь, насколько ты дорога мне?
— Прости, я очень устала от всего. Мне, наверное, вообще не стоило бы рождаться двадцать лет назад — ведь в мире все равно существовал бы точно такой же человек, только более совершенный.