— Приходится знаете ли прибегать к конспирации, — широко улыбнулся гость. — Вживаюсь в образ этакого «крутого» парня, ворочающего миллиардами. Надеюсь, нет необходимости напоминать о том, что встреча наша должна носить исключительно конфиденциальный характер?
— Напоминать не надо, — сухо ответил Горецкий, — но и мне, надеюсь, позволительно будет поинтересоваться, уверены ли вы в том, что вас не вели?
— Да что вы! — Столичный денди улыбнулся пошлой улыбкой манекенщика, и Горецкий понял, что его информация попадет в не очень надежные руки. — Да что вы? Предпринято столько предосторожностей — мне кажется, даже излишних — да к тому же я и сам обладаю некоторым опытом работы...
— Хорошо, — не совсем вежливо прервал его Горецкий. — Я передаю вам вот эту папку. В ней собраны финансовые документы, деловая и частная переписка...
— Частная?! — теперь уже гость перебил его. — Но каким образом сюда попала частная переписка?
— Послушайте, — тяжело вздохнул Горецкий, — вам не кажется, что в данном случае щепетильность, мягко говоря, не по средствам? Если уж вы взялись играть против их команды, то должны знать: они ничем не гнушаются. Не станете же вы жалеть новый костюм, прыгая от несущегося на вас автомобиля в придорожную канаву?
Московский гость промолчал.
— Так вот, — продолжил Горецкий. — Частная переписка присутствует здесь в виде ксерокопий. Здесь же, — он раскрыл папку и показал плоскую пластмассовую коробочку, — две кассеты с записью телефонных переговоров. Хотя это, конечно, косвенные улики, но вам они могут пригодиться. Эти сукины дети вообще в некоторых случаях действуют весьма осторожно, хотя в большинстве случаев действуют нагло и самоуверенно.
— Скажите, — теперь уже человек из Генпрокуратуры спрашивал более корректно, даже как-то ласково, — а как вам все это удалось собрать?
— Как удалось? — Горецкий криво улыбнулся. — Хобби. И бывшая специальность — я почти пять лет проработал следователем прокуратуры. Хотя и не оперативный розыск, но все-таки... Ладно, будем надеяться, что тот материал сослужит вам хоть какую-то службу. Прощайте. Вам лучше уйти прямо сейчас, а я покину этот дом позже. Незачем подставлять хорошего человека.
Покинув дом «хорошего человека» минут через десять после ухода московского гонца, Горецкий, перед тем, как усесться в свой скромный «Форд-сьерра», осторожно огляделся по сторонам. Он не заметил ничего подозрительного, но что-то подсказало ему: «Пасут».
Горецкий никогда не был паникером. Со стороны он вообще производил впечатление человека чуть ли не беспечного. Так что если уж его посещало чувство неосознанной тревоги, то этому чувству следовало доверять полностью.
Он так и поступил. Покружив по центру города, а потом, чуть ли не ободрав бок какому-то «жигуленку», Горецкий втиснул свой автомобиль в ряд в тот самый момент, когда на светофоре после зеленого уже горел желтый свет, газанул, проскочил перекресток, вызвал вполне предсказуемую реакцию водителя «Жигулей» ("Чтоб ты, падла, перевернулся!») и вылетел на относительно свободный от машин проспект, выходящий за черту города.
Тут же обнаружились и преследователи. Они ехали в темно-сером «Ауди». «Ничего, что «Ауди», поглядим, что впереди», — то ли Горецкий уже где-то слышал эту дурацкую присказку, то ли она только что пришла ему на ум.
А впереди уже маячила хитрая дорожная развязка. Несколько дней назад Горецкий там проезжал, и он знал, что дополнительная «прелесть» состояла в том, что на дороге, идущей перпендикулярно продолжению проспекта — уже внизу, под мостом — велись ремонтные работы. И хотя велись они, судя по всему, достаточно давно и могли в течение этих нескольких дней уже и завершиться, Горецкий, памятуя о том, что в стране; под названием Россия никогда ничего не делается слишком быстро, рискнул все же поймать преследователей в ловушку именно на дороге под мостом.
Почти не снижая скорости, он свернул вправо, покатил вниз. Теперь он не был виден преследователям. Знак, изображающий треугольную кучу и согбенную фигурку с лопатой, был на месте. За деревянным щитом, на котором висел знак, должна быть настоящая, не нарисованная куча гравия а за ней — раздолбанное асфальтовое покрытие и вырытая в земле яма. То ли здесь оползень какой то случился или вымоина под асфальтом образовалась, то ли какую забытую коммуникацию срочно отрывать понадобилось.