— Вот с этим ящичком поаккуратнее, дай-ка я сам его открою.
Николай щелкнул замком, и нашим глазам предстала неожиданная картина — ярко-красные ячейки для крошечных напильников. Под ними лежал отполированный до блеска лист латуни. Он сиял как настоящее золото, отражая матовые ребра миниатюрных инструментов.
— Надфили, — Николай любовно провел по ним рукой.
При этом его грубоватое лицо отразило нечто вроде умиления. Слесарь привалился к стене:
— Ну-ка, посчитай, сколько здесь насечек?
Я начал считать и сбился.
— Ладно, не трудись. Здесь их шестьдесят — восемьдесят на каждый сантиметр.
Я записал цифры в блокнот и снова сунул его в карман. Почему-то Николай умолкал, когда я брался за карандаш, стеснялся, что ли? Зато, пока я не записывал, он рассказывал свободно и интересно:
— Надфилей еще больше, чем напильников, есть остроносые, тупоносые, пазовые, ножовочные…
— Да… многовато, — Славка явно хотел перевести разговор на «свою» тему — как лучше справиться с этим обилием слесарного инструмента. — А что вы сейчас делаете, Николай?
Слесарь обернул плоский надфиль наждачной шкуркой и легко, чуть дыша принялся обрабатывать малозаметный паз на детали.
— Шлифую, — ответил он и замолчал.
— Неужели нельзя сделать это на шлифовальном станке?
— Нельзя.
Фролов провел ладонью по блестящей поверхности, недовольно чмокнул и принялся тереть снова.
— Шлифовальный станок не дает такой чистоты поверхности. После него остаются на металле незаметные для глаза риски и задиры, вот мы их и убираем.
— А если они не заметны, зачем их убирать? — спросил Мороз. — Не стрелять же из этого телевизора.
— На, посмотри.
Вместо ответа слесарь подал Славке пластмассовую деталь. Была она аккуратная, но некрасивая, какая-то матовая, без привычного блеска.
— Почему-то не блестит, — Славка потер ее об рукав, пытаясь смахнуть матовый налет.
— Давай-давай три, — все равно не заблестит, — Фролов отобрал у Мороза деталь, — видишь на ней крошечные точки, как будто пыль пристала?
— Вижу.
— Это не пыль, а оттиск рисок, которые оставила пресс-форма, потому что была плохо отшлифована.
— Но пластмассу можно отполировать и после того, как деталь изготовлена, — не унимался Славка.
— Примерно, как ты полировал ее об рукав? — ухмыльнулся Николай. — Допустим, отпрессовали мы двадцать тысяч таких деталей. Представляешь какая это работа — отполировать их все до блеска?
Славка упрямо молчал.
— А между тем, если бы слесарь-инструментальщик вот так с ней повозился, — он кивнул на свои тиски, где лежал надфиль, завернутый в шкурку, — деталька шла бы, как солнышко, не пришлось бы ее полировать. Это называется культура производства, дружок!
— Что же, так и тереть ее целый день? — Славка кивнул на заготовку.
— Если надо, и два дня будем тереть — терпение в нашем деле ой как важно. Между прочим, полировать металл тоже надо умеючи.
— Можно мне попробовать, — я потянулся к тискам.
— Попробуй.
Я аккуратно взял фроловский надфилек и заработал, стараясь действовать равномерно и не спеша.
— Ну, наделал, — не выдержал Славка.
Я сконфуженно отступил в сторону. На блестящей поверхности металла зияло матовое пятно — моя работа.
— Дай сюда, — Мороз отобрал у меня надфиль и запыхтел над деталью.
Я искоса посматривал на Николая, запорем сейчас пресс-форму — задаст он нам. Но слесарь спокойно наблюдал за Славкиными стараниями. Когда Мороз кончил, мне стало совсем не по себе. Теперь вся кромка была матовой, как лед, который потерли наждаком.
Николай взял у Славки надфиль.
— Надо полировать все время в одну сторону — вот так.
Он задвигал инструментом легко, без всякого напряжения, и скоро на заготовке появился прежний парадный блеск. Мы примолкли, глядя на его работу.
— И что, надо все время работать вручную? — нарушил неудобную паузу Мороз.
— Нет, почему, кое-какие операции у нас механизированы.
Николай рванул ручку тисков, извлек из них деталь и установил новую заготовку.
— Эта штука называется пневматический напильник, — слесарь извлек из шкафчика что-то напоминающее электрическую дрель, вставил туда напильник, который он назвал насадкой, включил машинку. На пол посыпалась мелкая металлическая пыль.
— Есть у нас электрические ножницы, электрические ножовки, но главное — вот это, — Николай раскрыл свою большую мозолистую ладонь.
— Значит, все-таки вручную работаете?