— Туда нельзя, — остановил он нас.
— Это жена, — пояснил шофер.
— Извините.
Мы вошли в ярко освещенную комнату, на столе стояли носилки, на них лежал отец.
— Папа! — закричал я и бросился к нему.
Он узнал нас, попытался улыбнуться. Его бледное лицо было наполовину закрыто повязкой. Мы с мамой прижались к носилкам. И я заплакал навзрыд. Помню только, как носилки поднялись, меня отстранили.
— Что с ним, доктор? — мама схватила врача за руку.
— Успокойтесь. Не буду скрывать, положение тяжелое, но не безнадежное.
— Он будет жить?
— Мы сделаем все, от нас зависящее.
Летчик в белом халате, тот что повстречался нам у дверей, бережно взял маму под локоть и повел к машине.
— Ваш муж… — он с трудом подыскивал нужные слова, — твой отец — настоящий человек. Не плачьте, он будет жить и вы… — он замялся, — будете ему нужны больше, чем раньше. Поверьте старому летчику, он действительно будет жить.
— Я хотел верить и не мог. Отец никогда не вызвал бы нас к себе раненый. Значит, он хотел проститься с нами?
Я снова заплакал.
Нас отвезли домой. Понемногу я успокоился, поражаясь самому себе, совсем по-другому посмотрел на маму. Беспомощную и слабую. Неужели это ее я боялся, прятал дневник и исподтишка проказничал?
Я вдруг почувствовал, что я сильнее ее и должен взять себя в руки, чтобы помочь ей.
— На, мамочка, выпей.
Стакан дрожал в моих руках, но ни одна капля воды не пролилась. Мама взяла его, и на подушку полетели брызги. Я и в самом деле был сильнее.
— Мамочка, я всегда-всегда буду с тобой.
Она обняла меня, погладила по волосам.
— Папа поправится, вот увидишь, он у нас сильный, правда?
— Правда.
Мама поцеловала меня в лоб.
Всю ночь мы просидели, не включая света. Я говорил, говорил, не давая маме впасть в отчаяние. И она впервые слушала меня так, как слушают взрослых людей.
Утром я должен был пойти в школу, ведь приближалось 1 сентября, но не пошел. Мама, вконец измучавшись, спала на диване. В квартире стоял сильный запах валерианки. В этой новой трехкомнатной кооперативной квартире мы жили всего полгода. Я слышал, как мама вздыхала — опять надо платить квартплату. Пока папа летал, это было, наверное, не трудно. Если все будет хорошо и папа поправится, он не сможет летать. Как мы будем жить? Все вещи, которые окружали меня, такие привычные и необходимые, смотрели с вызовом — холодильник, цветной телевизор, оранжевые папины «Жигули» в гараже. Разве сможет отец отказаться от машины?! Я вспомнил, как он шутил, что не знает, что ему больше нравится — «Жигули» или самолет. Неужели сейчас, когда он лишится самолета, нам придется отказаться от машины, которая ему так дорога? Мама зарабатывает немного, и ее денег на жизнь нам не хватит.
— Ну что ж, пойду работать. Видно, подошло мое время. Надо помочь семье.
Это решение пришло естественно и спокойно. Немного жаль было отказаться от мечты о летном училище. Мама, конечно, будет против, но я ей пока ничего не скажу. Еще успею.
В середине дня ко мне примчался лучший друг — Славка Мороз. Мы закрылись на кухне, и он рассказал мне такое, что изменило всю мою дальнейшую жизнь.
Оказалось, что отец после трудного рейса сел за руль автомобиля. Внезапно вспомнив о радиохулигане, на секунду отвлекся и не заметил крутого поворота. Произошла автомобильная авария.
Был ли в ней виноват радиобандит? Да, был. Эта мысль каленой иглой вошла в мой мозг. Абсурд? «Король» находился за десятки километров от места аварии, при чем тут он?! — Но что-то подсказывало мне: виновен, виновен…
— Слава, в школу я больше не пойду.
— Ты серьезно?
— Вполне. Буду работать. Надо помогать семье.
— А как же летное училище?
— Придется тебе одному туда поступать.
Мне стало немного обидно за себя, но я не подал вида.
— Может, передумаешь?
— Нет.
Я вдруг вспомнил о радиохулигане.
— Нашли его?
— Вроде, милиция ищет.
— Как ищет?
В голове не укладывалось, что этот мерзавец еще на свободе. Разве не первейшая обязанность уголовного розыска найти его хоть из-под земли?
— Ты, Боря, думаешь его легко разыскать? Нужен пеленгатор, уйма народу, а если он сидит и помалкивает, его вообще не найдешь.
— Я найду его.
— Так просто его не поймаешь. У тебя нет ни автомобиля, ни пеленгатора, — засомневался Мороз.
— И нет хорошего друга, — я испытывающе посмотрел на Славку.
— Ты на что намекаешь? — обиделся он.
— На то, что плохой ты друг!