Я случайно бросил взгляд на стальную заготовку, зажатую в тисках Николая.
На блестящей, гладкой поверхности металла отразился, словно в зеркале, узор этой самой решетки.
— Это что, штамп, который выдавливает форму решетки?
— Точно, — кивнул Николай.
Я незаметно подмигнул Славке, мол, то, что надо.
Мы долго пытались попасть в инструментальный. В ПТУ нам рассказывали, что в этом цехе делают штампы. Достаточно поставить под них пластмассу, хорошенько придавить, и деталь готова. Причем, получалась она, как говорил Мороз, «фирменной» — красивой и современной.
Нам очень хотелось сделать пеленгатор добротно, как настоящий фабричный прибор, чтобы даже внешне он не был похож на самоделку. Для этого надо было отштамповать такую же маску, как для «Радуги», только меньше, по рисунку, который лежал у нас в папке.
Эскиз был прекрасен. Мы со Славкой пересмотрели в библиотеке кучу советских и иностранных журналов, фирменных каталогов, выбирая самый «модерный» профиль «маски» — лица будущего пеленгатора «Эхо». Из множества вариантов составили свой, тщательно прорисовали. Получилось здорово. Но тут мнения разошлись. Я предлагал сделать лицевую панель «Эхо» черной, а Славка — красной. Мы едва не поссорились.
Постороннему человеку могло показаться, что вопрос выеденного яйца не стоит. Но мы со Славкой вложили в этот проект немало сил, и каждому хотелось, чтобы пеленгатор приятно было взять в руки, чтобы его внешний вид был современным и эстетичным, а цвет тут очень много значил. Поэтому ни он, ни я не хотели уступать. К счастью, Мороз вовремя остановился.
— Знаешь, давай отложим это дело на потом, — предложил он.
— Добро, — согласился я.
И верно, тогда мы не имели представления, выйдет ли что из нашей затеи с «фирменным» оформлением пеленгатора? А вот сейчас, стоя перед верстаком Николая, поняли, что вплотную приблизились к осуществлению своей идеи.
Когда Фролов отлучился на минуту, я взял Мороза за локоть:
— Слушай, Славка, если нам не разрешат сделать здесь штамп, придется «сварганить» его в гараже. Ты смотри, как он работает, а я разузнаю, какие нужны инструменты.
Подошел Фролов.
— Николай, — попросил я его, — покажите, пожалуйста, какие у вас инструменты.
— Чего показывать, открывай да смотри.
Я открыл первый из ящиков: в аккуратных фанерных ячейках лежали крупные тяжелые напильники.
— Драчевые, — пояснил слесарь.
— Так и называются? — переспросил Славка.
— Точно так, — подтвердил Николай и продолжал, — видите, какая у них крупная насечка?
Я осторожно потрогал шероховатую поверхность напильника. Зубцы были крупные, они шли по пальцам, не задирая кожу.
— У драчевых на один сантиметр от пяти до одиннадцати насечек, можете проверить.
Я взял штангенциркуль, отмерил на напильнике сантиметр, пометил его карандашом и сосчитал насечки. Их оказалось семь.
— Как же так, — удивился Славка.
— Все правильно. Я же сказал — от пяти до одиннадцати, значит, может быть и восемь, и семь, и шесть, — невозмутимо ответил слесарь.
— А я думал, или пять, или одиннадцать, — извинился Славка.
— Всего напильников четыре вида, — Николай перекинул с руки на руку тяжелый слесарный молоток, — открой-ка второй ящик.
Я послушно открыл.
— Личные напильники, — Николай пояснял, не переставая работать, — проверь-ка, сколько здесь насечек.
Я снова отложил на напильнике сантиметр, сосчитал нарезки.
— Девятнадцать.
— Верно, у личных — от тринадцати до двадцати двух зубьев. Давай дальше.
Я открыл третий ящик.
— Бархатные. Они бывают двух видов. С насечкой номер три и номер четыре.
— Можно чуть-чуть помедленнее, — перебил я Фролова и аккуратно вывел в своем блокноте: бархатные.
— А я и говорю, у бархатных от двадцати пяти до тридцати шести насечек.
— Да, столько для дома не закупишь — без штанов останешься, — пошутил Мороз.
— Это уж точно, — подтвердил Николай. — Учтите, что те же бархатные могут быть плоскими, круглыми, квадратными, полукруглыми, ромбическими…
Я едва успевал записывать. Кто бы мог подумать, что такая примитивная и доступная вещь, как напильник, оказывается инструментом далеко не простым.
В нашем гараже их валялось штуки три, и мне казалось, что их хватит на все случаи жизни, оказывается, нет!