Люциус был не против. Больше всего на свете он желал войти в увитую цветами арку и увидеть то, что лежало за ней.
Чем больше Дамблдор о задержанном, тем сильнее склонялся к мысли, что Малфой страдает от магическо-психической болезни. Первые несколько часов изловленный Люциус метал в санитаров странные, даже Альбусу незнакомые заклятия, а будучи упакованным в смирительную рубашку, принялся шипеть, проклинать изловивших и произносить грозные пророчества.
В четыре утра ситуация изменилась. Пациент перестал биться в припадке и, кажется, потерял сознание. В себя он пришел через несколько минут.
-Че? - глубокомысленно поинтересовался Люциус, убедившись, что ремни держат крепко, и освободиться самостоятельно невозможно. - Опять меня в дурку загребли, что ли?
Попытка пообщаться принесла весьма странные результаты. Пациент охотно шел на контакт, но ничего толкового сообщить не мог. Не помогла даже сыворотка правды, ибо на вопрос, как его зовут, пациент честно ответил: “не знаю”.
Подумав, Дамблдор решил сформулировать вопрос иначе.
- Вы - Люциус Малфой?
- Нет.
Подозрения подтвердились.
- Кто вы?
- Хер знает, - подумав, определился мистер Малфой, из-за сыворотки не имеющий возможности врать. - Хуйня какая-то.
- Это вы напали на Кингсли?
- Не. Это тот сифилис астральный, который Люся подцепил, когда башкой о стену бился. А ведь я предупреждал! Мы с Люсей тут не при делах, честное слово. А хрена вы нас к кровати примотали, мы че, сильно буйные были?
Дамблдор вздохнул. Разговор предстоял сложный.
========== Часть 13 ==========
Высокий обещал вернуть Люциуса в его время и тело, однако возвращаться не хотелось.
За аркой оказалось тепло и удивительно прекрасно. Не только из-за зеленых и золотых деревьев и легких, белых башен, сколько из-за самого воздуха этого мира. Все здесь было полно магии, странной, звенящей и сильной энергии, с легкостью прогоняющей страхи и любое беспокойство.
По ведущей от арки дороге хотелось ходить вечно. Хотелось лечь прямо на белые плиты и просто дышать, любуясь небом, на фоне которого лениво шевелились от ветерка длинные, ярко-зеленые с золотыми прожилками листья.
- Кстати, а почему я могу дышать? Я же дух.
- Здесь ты тот, кем сам хочешь быть. Остров принял тебя, а это значит, что пока ты здесь, для тебя нет ничего невозможного.
Все верно - призраком Люциус быть не хотел. Более того: это состояние пугало его до, как выразился бы внутренний голос, усрачки.
Ветер качнул тонкое дерево, на вид хвойное, но усыпанное цветами: алыми, похожими на крошечные розы. Из гущи ветвей выпорхнуло нечто туманное, мерцающее, сделало круг возле Люциуса и с нездоровым хихиканьем скрылось в небе.
- Ради всего святого, кто вы такие?
- Мы - хранители баланса энергий, - пропело облако. - Кто-то из нас греется в лучах Солнца, кто-то несет тяжесть ледяных корон, а кто-то танцует на границе пламени и холодного пепла. Одни из нас - страдание, другие - утешение. Наверное, ты хочешь знать, зачем следовать за страданием, если можно за Солнцем?
- Наверное, потому… Как сформулировать-то… Мой внутренний голос любит повторять, что огневиски и бодун связаны в натуре неразрывно, думаю, он прав, и что дело в этом.
- Почти верно. Бытие многогранно и каждому из нас дана та его грань, которая нам ближе. Поэтому я притащил тебя сюда - чтобы ты увидел свою, так близко, как только сможешь. Гуляй, дыши и смотри, а когда захочешь вернуться - просто позови меня. Крикни “Таэра”, я услышу. И не бойся других, не тронут.
Облако исчезло, оставив после себя запах свежескошенной травы и лилий.
В то, что не тронут, хотелось верить, но Люциус доверчивым не был, а фраза: “одни из нас - страдание”, как-то отбивала желание приставать к прохожим с вопросами. Да и какие здесь прохожие, скорее уж, пролетные.
Однако, уходить тоже не хотелось. Если бы не Нарцисса и ваза, навсегда б остался…
Сутки здесь сменялись по желанию хозяев острова, которые, похоже, частенько забывали, что надо сменить день вечером, а вечер ночью, часов у мага не было, а попытки определить время самостоятельно, провалились. Спросить у местных - тоже. Несмотря на то, что они прекрасно понимали английский и французский, как, похоже, и все языки, на каком ни заговори, термин “время” им был явно незнаком. По крайней мере, тем, с кем столкнулся Люциус. Таэра точно знал, что это такое, но звать его пока не хотелось.
Присутствие Высокого было слишком… Ярким. Сбивало с мысли, ослепляло, в какой-то мере даже лишало собственной воли, переплавляя человека из себя в кого-то бесконечно счастливого, но другого. Голос номер один опять оказался прав: в этом месте и его обитателях слишком много силы, и сила эта доброжелательна, но небезопасна.
Когда Люциус решил, что пора домой и задал Таэре вопрос, сколько там прошло времени, то получил ответ, от которого чуть не упал в обморок. Однако дух сказал правду, как и о том, что на острове волшебник может стать тем, кем захочет. Хочешь уметь видеть сквозь время и измерения? Сколько угодно, дорогой гость.
- Вот это я погулял! - ошеломленно произнес Люциус, глядя из астрала на свою семью, успевшую несколько измениться.
Драко давно закончил школу, успел жениться и даже расплодиться: по Мэнору шарился подросток, отзывающийся на имя Скорпиус и обладающий всеми чертами Малфоев, как внешними, так и характера. Кто еще будет носить шапочку из фольги, поить садовых гномов отцовским коньяком и делать предложение руки и сердца каждому встречному кактусу? Только истинный Малфой!
Нарцисса и ваза, за долгие годы сосуществования в одном доме, примирились, подружились, и теперь коротали вечера сплетничая в саду, за чашкой чая и бочкой недоукраденного Скорпиусом коньяка. Поводов для обсуждений у них было достаточно: от Дамблдора, недавно выписанного из дурдома, до завтрашнего совместного концерта Волдеморта и Филиппа Киркорова. Вазенок и Темный Лорд стали лучшими друзьями, а Дамблдор, пытавшийся вылечить “Люциуса”, был доведен им до ручки и со временем оказался в соседней палате.
Голос, ставший единственным обитателем чужого тела, тоже был выпущен на волю и теперь исполнял обязанности загулявшего в астрале Малфоя. Обязанности в понимании гада заключались в чтении нотаций павлинам, полном одобрении брака Долохова и Джона Сноу, и распитии маггловского “Галоперидола” на пару с Дамблдором.
- Им всем и без меня хорошо, - задумчиво протянул Люциус, глядя, как Волдеморт примеривает костюм лоли, чтобы порадовать любимого Добби ролевыми играми, - а мне тут охрененно. Я уже даже к яркости начал привыкать. Таэра, я ведь могу остаться?
- Конечно. Остров стал тебе домом, причем довольно давно.
- Ты с самого начала знал, что так и будет, - догадался маг. - А че не сказал?
- А зачем?
Поразмышляв, Хуюциус понял, что действительно незачем. И так дергался на каждый свой чих, пытаясь угадать - это просто нос зачесался, или проявление воли воздействующей на личность силы, от которой тут даже в туалете не спрятаться?
Сам решил, что уж тут. Сам захотел, сам остался… Сам будет заглядывать в гости к родственникам, чтобы не расслаблялись. Скорпиуса они пытаются перевоспитывать, ха! Уж дедушка-то им расскажет, что такое быть настоящим Малфоем, как разговаривать с голосами в голове, есть бладжеры и правильно употреблять ебанат натрия! И “Долбодятлус” варить научит.
Потому что он -Хуюциус! Да и в жизни пригодится.