IV
Казахстан прощался с ним 3 февраля.
Гроб с телом покойного был установлен в фойе Государственного театра оперы и балета имени Абая. Вереница людей протянулась в несколько кварталов. Кого здесь только не было: русские, украинцы, казахи, киргизы, узбеки... Шахтеры Караганды, геологи Рудного Алтая, рабочие Алма-Аты, чабаны из Баянаула... Ученые и писатели, государственные деятели, люди искусства... Соратники и ученики, товарищи... Шли без конца, многие в трауре, несли цветы и венки. В почетном карауле друг друга сменяли старые друзья, делегации всех областей Казахстана, Москвы и союзных республик...
«Было утро. Я еще сидел за достарханом, пил чай. Вдруг радио, будто бы других слов, помягче, не было, сообщило: «Умер Каныш Имантаевич...» Меня словно обухом по голове хватили — упал в обморок... — годы спустя рассказывал старый джезказганец, буровик-пенсионер Халык Темирбаев. — Вызвали врача, тот привел меня в чувство, жена укладывает в постель, а я рвусь бежать. Как оставаться дома, когда самый дорогой тебе человек ушел из жизни?! Да ведь я потом не прощу себе, если, оберегая свое здоровье, не увижу в последний раз Каныша. Приехал в аэропорт. Оказывается, все старики наши из геологоразведки собрались здесь. А билетов в Алма-Ату нет. Нашли Штифанова, говорим: «Иди заказывай специальный самолет, иначе и тебя не отпустим на похороны». Таким вот образом все, кто еще оставался жив в ту пору из старой гвардии джезказганских буровиков, отправились провожать в последний путь незабвенного Кан-ага...»
За три года перед тем, выступая на похоронах одного из самых близких ему людей, великого своего современника, Сатпаев говорил:
— С этого часа имя Мухтара Ауэзова переходит в историю, отныне это имя мы будем произносить рядом с дорогими именами великих сынов казахского народа Абая Кунанбаева, Чокана Валиханова... Пройдут годы, и незабвенный образ дорогого Мухтара Омархановича останется в наших сердцах и как легенда, сказ, песня будет передаваться из поколения в поколение. Чем дальше и отдаленнее будет время, тем краше будет звучать эта песня, легенда. И тогда бессмертное творение Мухтара Ауэзова вместе с его легендарным обликом будет сиять нашим людям как яркая звезда на небесах...
И вот спустя три года скорбные слова звучали на том же самом месте. Всю жизнь шли рядом два великана казахской социалистической культуры, и теперь могилы их оказались рядом...
Позади остались траурные дни. Такова уж природа человека: любая скорбь постепенно притупляется. Душевная боль сменяется раздумьями. Рождается потребность до конца осмыслить значение той большой жизни, которая завершилась на глазах современников.
«Три больших дела он оставил после себя: первое — Джезказган, второе — Академия наук Казахстана, третье — Институт геологических наук. Во всех них живут и работают сотни людей, которые продолжают дело достойного сына казахского народа, ученого, коммуниста, геолога Каныша Имантаевича Сатпаева. Пройдут годы, появятся новые ученые, но надолго сохранится благодарная память о первом руководителе Казахской академии наук», — писал в книге воспоминаний профессор В.С.Коптев-Дворников.
Джезказган стал центром большой области, превратился в площадку новых гигантских строек. На горно-металлургическом комбинате, за создание которого так упорно и мужественно сражался академик, недавно открыт музей истории предприятия. Один из залов музея посвящен жизни и деятельности замечательного ученого, чье имя носит теперь индустриальный гигант. А дом в Карсакпае, в котором Сатпаевы прожили пятнадцать лет, превращен в мемориальный музей академика.
Его имя носит Институт геологических наук АН Казахской ССР. Оно живет не только на мемориальной доске, установленной на фасаде института, — имя Сатпаева в делах, разносторонних исследованиях многочисленного коллектива, в его научных открытиях, в практическом воплощении их. Ведь здесь сегодня работает созданная академиком школа казахстанских геологов.
В главном корпусе Академии наук, в фойе второго этажа установлена мраморная скульптура — Каныш Имантаевич сидит в раздумье, как бы спокойно-испытующе вглядываясь в каждого поднимающегося по ступеням этого храма науки. В другом конце просторного зала — фигура Михаила Васильевича Ломоносова. Великая русская наука считает своим отцом Ломоносова. И казахская наука обязана ему, ведь она расправила крылья с благородной помощью ученых — сынов великого русского народа, при их поддержке достигла больших высот, добилась широкого признания. Академик Сатпаев еще при жизни современниками был назван «ученым особого склада, ломоносовского типа на казахской почве в XX веке». Потому в главном здании Академии наук Казахстана оба эти великана сидят рядом, символизируя нерушимую дружбу, взаимопомощь, братскую солидарность двух народов.