Каким же безнациональным, бездушным мозгом нужно обладать, чтобы не видеть разницы между народом — живым социально-национально-культурно-языковым организмом, с единой кровеносной системой, едиными моральными и нравственными ценностями, в котором каждая клетка-индивидуум постоянно движется, дышит, живет, реагирует, совершенствуется, находясь в непрерывной, теснейшей, многообразной взаимообогащающей связи с другими клетками-индивидуумами, — и пользователями системы "Интернет"!
Почему же раньше не выдвигалась идея создать, например, народ из абонентов телефонной сети, где хотя бы живой голос друг друга слышен. Только потому, что телефонизация в основном уже проведена, и на ней уже не заработаешь? А компьютеризация всех российских немцев — какой проект! Какой подряд! Какое прибыльное "конкретное дело"!" "Люди гибнут за металл" и готовы погубить за него даже свой собственный народ…
Нет, не является "Интернет" альтернативой территории, то есть совместному проживанию российских немцев. И никогда не сможет быть, каким бы выгодным ни был такой проект некоторым. Без собственной территории, без родной земли, без национальной почвы и народ, и каждый его представитель будут без собственных корней, и как таковые перестанут существовать. И даже гидропоника в виде растворов бюджетных микроэлементов не сможет ничего решить: народ сам должен добывать себе из своей почвы жизненные силы; растворы, приготовленные другими, в любой момент другие могут и перестать подливать…
В последнее время определенной альтернативой территориальной государственности, хотя бы и на время, воспринимают Федеральную национально-культурную автономию. Как ни важна ФНКА для нас, какие бы надежды мы на нее ни возлагали, не будем заблуждаться и здесь: национально-культурная автономия, даже если она получит у нас статус государственности без территории, может лишь частично и на определенное время выполнять некоторые функции территориальной государственности. Пусть гораздо эффективнее, живее, сердечнее, чем "Интернет", пусть она сможет неплохо удовлетворить целый ряд национально-культурных запросов, но заменить собой совместное проживание и территориальную государственность не сможет и она.
Она — лишь дополнение к территориальной государственности; важное, необходимое, но — дополнение. И нужна она именно для тех, у кого нет территориальной государственности или кто живет за ее пределами, чтобы замедлить процесс ассимиляции, остановить который не может. И еще ФНКА нужна как форма объединения народа и как инструмент для решения его основных вопросов, для нас в том числе и вопроса о государственности. Поэтому сегодня ФНКА нужна всем российским немцам; а завтра, когда будет у них и территориальная государственность, она нужна будет тем, кто по каким-то причинам и дальше будет проживать распыленно. Но стать альтернативой территориальной государственности ФНКА не сможет. И нам нужно хорошо понимать это, как и то, что ФНКА вполне может превратиться из инструмента решения проблемы народа в свою противоположность: в сильнодействующий наркотик для снятия разрывающей сердце народа нестерпимой боли от безрезультатности его полувековых усилий и надежд, от глумления над его достоинством и правами, — наркотик для умиротворенного, бесконфликтного перехода в никуда…
Постараемся помнить и об этом, не забывая ни на минуту о безальтернативности для нас совместного проживания, то есть территориальной реабилитации в духе Закона "О реабилитации репрессированных народов".
Есть ли у нас воля к достижению нашей главной цели? Здесь тоже имеются "разные мнения", потому что имеются разные интересы у отвечающих на этот вопрос.
Не будем повторять всех стенаний и благоглупостей, которыми в течение последних 40 лет многие пытаются оправдать свою выжидательность, бездеятельность и малодушие в деле сохранения своего народа: и что все бессмысленно, что ассимиляция зашла слишком далеко, что слишком много эмигрировало и даже что народа уже давно нет, потому что "большинство думает только о себе" (странно было бы, если бы все думали только о других). Слава Богу, есть считающие и по-другому. Иначе мы не имели бы сегодня как народ ничего, и даже понятия "российские немцы" давно не существовало бы. А это значит, что жизнь подтверждает наличие так нужной нам воли. Вспомним: даже в самые тяжелые времена — военные и послевоенные, российские немцы, полууничтоженные физически, униженные и подавленные морально, представляли собой, надо полагать, достаточно мощный протестный потенциал, потенциал защиты своих национальных интересов и справедливости, если для них вплоть до 1956 года был установлен весьма затратный для государства, особенно в условиях послевоенной разрухи, режим спецкомендатуры.