Делали промеры глубин. Твой покорный слуга изучил труды разных ученых на сей счет. Узнал, что по малой солености своих вод Балтика иногда замерзает. Лет шестьдесят назад так заковало устье, что Карл-Густав, знаменитый Пирр севера, со своей армией шел по льду. Новостью для меня было и то, что во время таяния снегов в Балтийском море случаются двойные течения, верхнее и нижнее. Текут противоположно.
Ну и прочие дела. Измеряем курс господствующих ветров, скорость волн. Мне все любопытно.
Недавно был в Адмиралтейств-коллегии, отвозил записи.
Заходил к Кондыревым. Мадам скорчила рожу, а Татьяна обрадовалась. Спрашивала о тебе, сетовала, что не пишешь. Ну и дурень.
Лушка поведала, что к барышне зачастил один господин лет тридцати. У него полтыщи душ в Малороссии. Имеет серьезные намерения. Покидая дом, увидел его. Важный и уверенный в себе сошел с коляски. Вот такой, брат, театрум. Задумайся. Ты у нас, знаю, великий гордец. Но коли любишь…
Старик-благодетель Илья Федотович подарил мне дивные компасные часы. Ты бы увидел — ахнул. Верхняя крышка из слоновой кости, на внутренней стороне нанесена ветка для отсчета времени — аналемма. Ну с такими часами я, брат, черт-те что натворю. Вот чудная сентенция, которую подарил мне наш доморощенный философ: «Куда скоро пошлют — скоро ходи. Но ногами ступай кротко. Чего не найдешь, ноги не расшибешь, и люди тебя похвалят».
Скоро ходи, но ступай кротко — не пренебрегай этой мудростью. Да ведь я знаю, братец, куда ты хочешь ходить. Не отрешился от своих дальних планов?
Дмитрий ходит на фрегате «Москва». Ему сопутствует удача, скоро дадут мичмана. Вот тебе и наш тихоня. Харитон определен… куда бы ты думал? На «Мальбург», к капитану Берингу.
Так мы разлетелись. И соберемся ли когда вместе? Богу одному известно.
А как хотелось бы! Право, мечтаю обнять вас всех, посидеть за столом.
Да, чуть не забыл. Днями Сенат и Синод преподнесли нашему царю титул отца отечества и императора. Виват, виват, виват!
Пиши же, мерзавец.
И не только мне. А еще кому, сам знаешь.
Добрый день и вечер, Татьяна Федоровна!
Кладу перед собою белый лист бумаги и думаю о том, что скоро вы будете его держать в своих руках. И это, поверьте мне, сильно укрепляет мой дух. Я точно рассчитал путь письма. В Дерпте будет 17 числа, в Нарве 19-го, а в Санкт-Петербург прибудет 22-го. С такой скоростью движется наша почта, но еще скорее бегут мои воспоминания о тех днях, когда бывал в вашем доме, когда вместе бегали в Летний сад и плавали на ботике по Неве.
Вы вправе на меня дуться, что не писал. Сему есть оправдание. Я плавал на «Диане» в дальних маршрутах. Был в Италии. Вернулся оттуда совсем недавно.
И вот мой отчет.
Мы пришли в Мессинскую гавань, стали на якорь. Город расположен амфитеатром по лукоморью Вид прекрасный. Я думал о вас. Сколько бы вы рисунков сделали в альбоме!
Мессинский пролив отделял от нас простирающийся от Неаполя берег и холмистую Калабрию. Знаменитая гора Этна стояла перед нами, вознеся вершину превыше облаков.
Мы съехали на берег, ходили по городу, были в театруме. На судне нашем явилось изобилие сорванных с деревьев лимонов и апельсин.
Что до общества и собраний здешних, то бывал на них. Когда с товарищами моими по кораблю случалось изредка бывать на вечеринках, то, будучи не весьма словоохотлив, я ни с кем не знакомился и почти не участвовал ни в разговорах, ни в забавах. Однажды товарищи мои зазвали к одному господину, где разных держав чиновники по вечерам собирались и играли обыкновенно в разные игры. Одной молодой и острой девушке досталось по фанту всякого похвалить и похулить. Когда ей дошла очередь говорить обо мне, то она сказала: «Он хорош, только я не знаю, есть ли у него язык». Когда нельзя быть веселу, так лучше и не ходить туда, где веселятся.
Во Флоренции в редкие минуты свободы старался смотреть все достопамятности. Видел славную галерею, вмещающую в себя произведения знаменитых ваятелей и живописцев. Из статуй — превосходнейшую Венеру, Рубенсовы, Рафаэлевы, Корреджевы картины. Ах, вам бы, а не мне все это увидеть!
Теперь попугаю вас. Я сам содрогнулся, смотря на две восковые работы. Одна представляла внутренность кладбища с трупами, а другая — моровую язву с умирающими и мертвыми людьми. Оба изображения сделаны так искусно, что нельзя на них смотреть без ужаса. Галерея сверх многих других художеств изобилует и такими редкими вещами, как этруские и египетские сосуды, японские и китайские фарфоры, древние медали, костяные изделия.