- Да.
- Она есть у всех, - объяснил он. - Даже у Кэти. - Он указал на собаку. - Ты не заметил?
Я с удивлением посмотрел на Кэти. Я действительно не заметил - хотя теперь, после слов Альберта, это стало очевидным. Аура была не такой яркой, как у него, но совершенно четкой.
- По ауре нас можно распознать, - сказал Альберт.
Я посмотрел на себя.
- А где же моя? - спросил я.
- Никто не видит свою собственную, - пояснил он. - Это мешало бы.
Я этого тоже не понял, но в тот момент меня мучил другой вопрос.
- Почему я не узнал тебя, когда умер? - спросил я.
- Ты был в смятении, - ответил он. - Наполовину проснувшийся, наполовину спящий, в каком-то неясном состоянии.
- Это ведь ты в больнице советовал мне не сопротивляться, правда?
Он кивнул.
- Правда, ты слишком сильно сопротивлялся, чтобы меня услышать, - сказал он. - Боролся за жизнь. Помнишь смутный силуэт, стоящий у твоей постели? Ты видел его, хотя глаза у тебя были закрыты.
- Так это был ты?
- Да. Я пытался прорваться, - объяснил он. - Сделать твой переход менее болезненным.
- Боюсь, не очень-то я тебе помог.
- Ты и себе не мог помочь. - Он похлопал меня по спине. - Тебя все это сильно травмировало. Жаль, ты не получил облегчения. Обычно людей встречают сразу же.
- Почему же не встретили меня?
- До тебя было никак не добраться, - откликнулся он. - Ты очень стремился найти жену.
- Я чувствовал, что должен, - вымолвил я. - Она была так напугана.
Он кивнул.
- Ты проявил большую самоотверженность, но из-за этого оказался в ловушке на пограничной полосе.
- Это было ужасно.
- Знаю. - Он ободряюще сжал мое плечо. - Но могло быть гораздо хуже. Ты мог задержаться там на месяцы или годы - даже на столетия. Не такой уж редкий случай. Если бы не позвал на помощь...
- Ты хочешь сказать, пока я не захотел, чтобы мне помогли, ты ничего не мог поделать?
- Я пытался, но ты отвергал мою помощь. - Он покачал головой. - И только когда меня достигли вибрации твоего зова, появилась надежда на то, что удастся тебя убедить.
Тогда до меня дошло; не знаю, почему я так долго не мог догадаться. Я с благоговением огляделся по сторонам.
- Так это... небеса?
- Небеса. Отчизна. Жатва. Страна вечного лета, - ответил он. - Выбирай.
Я понимал, что это прозвучит глупо, но хотел знать.
- Это - страна? Образ существования? Он улыбнулся.
- Образ мыслей.
Я посмотрел на небо.
- Никаких ангелов, - констатировал я, отдавая себе отчет в том, что это шутка лишь наполовину.
Альберт рассмеялся.
- Можешь ты вообразить себе нечто более неуклюжее, чем притороченные к лопаткам крылья?
- Так что - таких вещей не существует? Понимая, что спрашивать наивно, я не мог удержаться от этого вопроса.
- Существуют, если человек в них верит, - сказал он, снова приводя меня в смущение. - Как я сказал, это образ мыслей. Что говорится в изречении на стене твоего офиса? То, во что ты веришь, становится твоим миром.
Я был поражен.
- Так ты об этом знаешь? Он кивнул.
- Каким образом?
- Объясню в свое время, - пообещал он. - А сейчас я хочу лишь доказать то, что наши мысли действительно становятся нашим миром. Ты думал, это относится только к земле, но здесь это еще более уместно, потому что смерть - переход сознания с физического уровня на психический, настройка на более тонкие поля вибрации.
Я представлял себе то, о чем он говорит, но не был вполне уверен. Думаю, это отразилось на моем лице, потому что он с улыбкой спросил:
- Непонятно? Объясню по-другому. Разве жизнь человека хоть как-то изменяется, когда он снимает пальто? Она не меняется и тогда, когда смерть лишает его оболочки в виде тела. Он остается той же самой личностью. Не более мудрой. Не более счастливой. Не более свободной. Такой же, как прежде.
Смерть - всего лишь продолжение жизни на другом уровне.
НА ПОРОГЕ ДОМА АЛЬБЕРТА
И тогда меня осенило. Не могу понять, почему не подумал об этом раньше - наверное, на меня обрушилось слишком много удивительного, с чем предстояло свыкнуться, так что эта мысль пришла ко мне только сейчас.
- Мой отец, - сказал я, - твои родители. Наши дяди и тети. Они все здесь?
- «Здесь» - слишком большое место, Крис, - заметил он с улыбкой. - Если ты хочешь спросить, существуют ли они, то да, конечно.
- Где они?
- Надо проверить, - ответил он. - Единственные люди, о ком я знаю наверняка, - это моя мать и дядя Свен.
При упоминании имени дяди на меня нахлынуло радостное чувство. В памяти возник его образ: голова с блестящей лысиной, яркие глаза, сверкающие за стеклами очков в роговой оправе, оживленное лицо и бодрый голос, неисчерпаемое чувство юмора.
- Где он? - спросил я. - Чем занимается?