Ричард, стоя за стойкой бара, разливал спиртное. Я ощутил приступ негодования. Пить в такое время! И тут же отбросил эту мысль. В какое такое? Я отругал себя. Никакого особого времени не было. Просто печальное сборище людей, приснившееся в унылом, тягостном сне.
На ходу я мельком замечал других людей. Билл, старший брат Энн, его жена Патриция. Ее отец и мачеха, младший брат Фил с женой Андреа. Я пытался улыбаться. «Как же, - говорил я себе, - во сне ты все делаешь правильно, ничего не упускаешь». Собралась вся семья Энн из Сан-Франциско. «А где же моя семья?» - недоумевал я. Безусловно, и они могли мне здесь присниться. Разве во сне имеет значение то, что они находятся за три тысячи миль отсюда?
Именно в этот момент в голову мне пришла новая мысль: а не мог ли я потерять рассудок? Возможно, во время аварии пострадал мой мозг. Вот это мысль! Я ухватился за нее. Повреждение мозга: причудливые, искаженные образы. Проходит не просто рядовая операция, а нечто более сложное. В то время как я, невидимый, брожу среди этих призраков, возможно, хирурги обследуют мой мозг, пытаясь восстановить его функции.
Это не помогло. Несмотря на логичность этой мысли, я начал испытывать обиду. Все собравшиеся совершенно меня игнорировали. Я остановился перед одним из них, безликий, безымянный.
- Черт возьми, даже во сне люди с тобой разговаривают, - сказал я и попытался схватить его за руку.
Мои пальцы прошли сквозь его плоть, словно она была из воды. Я огляделся и увидел семейный стол. Подойдя к нему, я сделал попытку взять один из стаканов и швырнуть его в стену. Это было все равно что пытаться схватить воздух. Во мне вдруг проснулся гнев. Я закричал:
- Черт побери, это мой сон! Послушайте меня! Из горла моего вырвался какой-то натужный смех.
«Послушай себя, - подумал я. - Ты ведешь себя так, словно все происходит в действительности. Принимай все как есть, Нильсен. Это сон».
Оставив всех сзади, я устремился по коридору. Передо мной оказался Джон, дядюшка Энн, рассматривающий какие-то фотографии на стенах. Я прошел сквозь него, ничего не почувствовав. «Перестань, - приказал я себе. - Не имеет значения».
Дверь нашей спальни была закрыта. Я прошел сквозь нее.
- Безумие, - пробормотал я.
Даже во сне я никогда раньше не проходил сквозь двери.
Мне стало чуть спокойнее, когда я подошел к кровати и взглянул на Энн. Она лежала на своей левой стороне, уставившись на стеклянную дверь. На ней было то же черное платье, что и в церкви. Туфли она сняла. Ее глаза покраснели от слез.
Рядом с ней сидел Йен, держа ее за руку. По его щекам струились слезы. Я испытал к нему прилив нежности. Он такой милый и чуткий мальчик, Роберт! Я наклонился, чтобы погладить сына по голове.
Он огляделся по сторонам, и на один миг мне показалось, что он смотрит на меня, видит меня - тогда сердце мое чуть не остановилось.
- Йен, - пролепетал я. Он снова взглянул на Энн.
- Мама? - сказал он. Она не ответила.
Он вновь заговорил, и ее взгляд медленно переместился на его лицо.
- Я знаю, это кажется безумием, - сказал он, - но... у меня такое чувство, словно папа с нами.
Я быстро взглянул на Энн. Она не отрываясь смотрела на Йена все с тем же выражением.
- То есть прямо здесь, - сказал он ей. - Сейчас. Улыбка ее была вымученной, но ласковой.
- Я знаю, ты хочешь мне помочь, - сказала она.
- Я правда это чувствую, мама.
Ее сотрясали рыдания; она была не в состоянии ответить.
- О Боже, - прошептала она, - Крис...
Я опустился на пол рядом с кроватью и попытался прикоснуться к лицу жены.
- Энн, не надо... - начал я.
Прервав свои попытки, я со стоном отвернулся. Видеть, как мои пальцы утопают в ее плоти...
- Йен, мне страшно, - промолвила Энн.
Я быстро повернулся к ней. Последний раз я видел такое выражение на ее лице, когда однажды вечером шестилетний Йен пропал на три часа, - выражение беспомощного, парализующего страха.
- Энн, я здесь! - почти заорал я. - Я здесь. Смерть - не то, что ты думаешь!
Ужас застал меня врасплох. «Я не имел этого в виду!» - кричал мой рассудок. Но слова уже было не вернуть назад. Я позволил себе это допустить.
Я старался вытеснить из сознания страшное слово, сконцентрировавшись на Энн и Йене. Но вставал непрошеный вопрос, от которого было не спрятаться. Что, если тот человек говорил правду? Что, если это не сон?
Я пытался отступить. Невозможно - путь назад был заблокирован. Я гневно сопротивлялся. И что теперь, если я об этом подумал? Просто предположил такую возможность? Ведь не было никаких доказательств!
Так-то лучше. Я стал мстительно опровергать свои измышления, ощупывая собственное тело. «И это смерть? - насмешливо выговаривал я. - Плоть и кости? Смешно!» Возможно, это не сон - такое я мог допустить. Но уж точно не смерть.