— Да палочками же! Забыл про палочки? Туда я и вложил всю свою силу.
Гном помрачнел.
— Вперёд, вперёд, — звал Хранитель и, обернувшись облачком, заскользил к оранжевой, ещё не исследованной двери.
Коля едва заставил себя сделать шаг. В его голове никак не укладывался тот факт, что Спасителем назначен не он. Но почему тогда всё крутилось возле Коли. Почему? Впрочем, вопросы задавать было поздно, да и бессмысленно. Вопросы и не складывались. По голове блуждали обрывки несвязных мыслей, выжигаемые обидой, которая затопляла всё пространство израненной Колиной души. Ещё секунду назад Коля боялся шага в неведомое, а сейчас дико переживал, что этот шаг достался кому-то другому. Да ладно бы другому, но гному! Нет, Коля не мог в это поверить. А может, ну может быть, Колю всё же возьмут с собой. Ведь он отвечает за гнома.
В Колиной душе под нахлынувшей обидой зародилась искорка надежды. Не всё ещё потеряно. Главное — верить в хорошее и тогда… Что тогда, Коля не мог сформулировать, но этой надежды хватило, чтобы не отставать, когда Оранжевая дверь открылась и вся команда во главе с заважничавшим гномом двинулась вслед за Хранителем. Двери раскрывались одна за другой. Замок хранил неисчислимое множество секретов и пространств. Но Коле недосуг было любоваться разворачивавшимися по сторонам чудесами. Коля готовился. Надежда разгоралась сильнее и сильнее, притупляя все оставшиеся чувства и размышления.
Глава 46,
в которой избранные отправляются по Лунной Дорожке
Очередная дверь привела в маленький коридорчик, стены которого были облицованы малахитом. Из ровной поверхности беспросветно-чёрных и мягко-зелёных разводов выступали ослепительно белые полукруглые колонны. Ослепительно, потому что они и служили единственным источником света, наливаясь мощью у основания и постепенно угасая к потолку, затерявшемуся в сумраке.
Оканчивался коридорчик двустворчатой дверью. Узкой. Коричневой. Полированной, будто оторвали крышки у двух пианино и соорудили створки, на левой из которых примостилась изящная золотая загогулина.
Лена зачаровано смотрела под ноги, где мраморные узоры образовывали картину лабиринта, вписанного в вытянутый овал. Ей невероятно хотелось скопировать его, чтобы в один из вечеров, когда не хочется делать уроки, ни даже читать, сесть за стол, разложить рисунок и пройти к центру извилистым путём дуг и перпендикуляров.
— Все взглянем на часы, — возвестил Хранитель.
— Ого, — обрадовался Пашка. — Появились цифирки.
— Ещё минута и ровно три, — показал свой циферблат Коля.
— Не может быть, — заспорил Веня. — У меня тоже без одной, а я всегда на пять минут вперёд ставлю.
— Здесь время уравнивается, — объяснил Хранитель и, видя, что Веня всё равно не согласен, добавил. — У всех.
У Лены в окошке электронных часов значилось «02:59». Двоеточие, разделяющее часы и минуты, мигало, отмечая, что очередная секунда ушла в прошлое.
— Пора, — сказал Хранитель.
Его прозрачные контуры затуманились, неуловимо сжались, и вот по коридору впереди всех величаво плыло маленькое облачко, на котором восседала золотистая искорка гнома. Коля, следуя за Хранителем, мысленно примеривался к золотой ручке, прикидывая, как ловчее её ухватить. Но старания Коли не понадобились. Ещё не успело облачко коснуться полированной поверхности, в которой отражалась вся команда, как створки медленно начали уходить вглубь. Отражения поплыли. В самую последнюю секунду Коле показалось, что там, на тёмной поверхности, Хранитель превратился в пышную подушку, а гном стал обыкновенным огоньком на кончике свечного фитилька.
Белая лестница с широченными перилами уводила вниз к затенённой площади. Как только цифры на Лениных часах превратились в тройку и три нуля, на небесах перед путешественниками вспыхнул круг полной золотой Луны.
И сразу же по чёрной площади побежала мерцающая жёлто-золотистая дорога. Да никая это была и не площадь. Лестница уходила в пруд.
Путешественники добрались до последней ступени. Следующая уже таинственно проступала под гладью воды. А на лёгких волнах плескались золотистые кирпичики, перетекавшие один в другой. Дорога продолжалась дальше, но смелости ступить на неё ни у кого не нашлось. Разве что Пашка нагнулся и плеснул водой вперёд, от чего кирпичики света изогнулись в извилистых фигурах и разбежались в разные стороны, чтобы немного погодя вновь успокоиться и собраться в полотно колышущегося пути.
— Мне туда? — недоверчиво произнёс гном.
— Да, — холодно сказал Хранитель. — Тебе придётся следовать за лучами этой Луны пока не встретишь Чёрную.
— И что тогда? — гном как мог оттягивал момент, когда ему придётся сделать первый шаг.
— А тогда путь станет непрерывным, необратимым и в чём-то даже безопасным. Дорога Чёрной Луны доведёт тебя до нашего мира.
— Но почему дорога Чёрной Луны безопасней? — удивился Коля. — Ведь Чёрная Луна злая? Значит, на её пути гнома должны подстерегать разные каверзы.
— Не столько злая, сколько мёртвая, — сказал Хранитель. — Но сначала посмотри на эту дорожку. Она живая. А значит, непостоянная. Значит, непредсказуемая. И в какой-то момент ей надоест вести тебя, и она вывернется из под ног, превратится в самые обычные блики на воде. И ты провалишься на ужасную глубину, а вокруг будет только далёкое небо, золотая Луна и невыносимо ледяная вода. Никогда не рассчитывай, что Лунная Дорожка доведёт тебя до цели. Ты можешь шагать по Лунной Дорожке только пока интересен ей. Если интерес исчезает, золотая твердь оборачивается миражом.
— А что надо сделать, чтобы Лунная Дорожка не потеряла к тебе интерес?
— Не знаю, — пожал плечами Хранитель. — Наверное, понять её. Но чтобы понять Лунную Дорожку, надо стать ей, слиться вместе. Или быть ей чем-то необходимым. Но никто пока не знает, что необходимо Лунной Дорожке. Поэтому идущим по ней путникам остаётся рассчитывать только на удачу.
— А почему она такая? — насуплено спросил Веня. Он любил лунные дорожки и не подозревал об их хитростях.
— Какая?
— Злая, как и чёрная.
— Она не злая. Но и не добрая. Просто живая. Ты никогда не замечал за собой, как вещи, без которых ты совершенно не мог жить, вдруг забывались и безвозвратно пропадали. А их место занимали новые. Или друзья, не встречаться с которыми казалось совершенно невозможным, становились скучными и неинтересными. И на смену им приходили другие. Так и ты для Лунной Дорожки. Сначала удивительный и неповторимый путешественник, единственный, которому позволено шагать по её поверхности. Потом один из многих. А в финале превращаешься в пустое место, и лунные блики заманчиво блестят над головой, пока ты погружаешься в ледяную глубину, откуда выбраться невозможно.
— Но это ведь предательство: заманить и бросить.
— А ты чувствовал себя предателем, когда терял любимые игрушки или забывал своих товарищей? Ведь нет! Ведь прав был ты, а не они, оказавшиеся за пределами твоей Лунной Дорожки. Так предательство ли это? С твоей стороны, несомненно, да. Но со стороны дорожки? Кто знает, что волнует её в тот момент, когда блестящие досочки перестают держать тебя на поверхности? Кто поймёт, почему именно ты оказываешься ненужным ей? И почему именно сейчас. Людям невероятно трудно договариваться и понимать друг друга. Куда уж тут вникать в проблемы Лунной Дорожки, которая позволяет идти по ней. И всегда есть выбор: просто не вставать на её блестящие досочки и кирпичики. Обходиться без неё. Но это ведь так заманчиво: пройти по настоящей Лунной Дорожке. А уж только вступил на неё, то тебя тянет и тянет дальше. И всегда кажется, что следующий шаг уж точно не будет последним.
— А дорожка от Чёрной Луны? — не утерпел Коля.
Пашка вновь коснулся воды носком ботинка. Обувь беспрепятственно прошла сквозь лунные блики. Для Пашки Лунная Дорожка не желала быть путеводной.
— Там всё наоборот, — продолжил Хранитель уставшим голосом. — Она не живая. Она не может ни радоваться, ни огорчаться, ни хитрить, не предавать, ни обретать к тебе интерес, ни терять его. Она просто есть. И всё. И если ты попадаешь на неё, то уж до цели доберёшься. Ведь какова наша цель? Прорваться в захваченный мир. А если Чёрная Луна взошла над нашим миром, то её дорожка, несомненно, приведёт нас к ней. Дорожка Чёрной Луны не чувствует ни боли, ни радости. В этом достоинство мёртвых. Они просто есть. И по ним идти гораздо легче, чем по живым.