Метла у Пелагеюшки была хороша, умница. Сразу видно было давно дружит с девченкой. Прутики тоненькие, один к одному, как живые. А Ведьмочка у метлы была расчудесная, глазищи зелёные, реснички как колосья, хлоп глазёнками и на полщеки ложатся. На щечке ямочка. Губы малинка, смех горного ручейка. Пафнутий насмотреться не может. Чудо чудное. А что штаны драные, это оказывается Мода, о, как. Но Пафнутий иголки и нитки взял с собой, ежели что подлатает.
Пелька на метле летит и хохочет, то бабочку на руку посадит, то пичужку по головке погладит, и не боятся её. Сами в руки просятся. Лепс в корзинке храпит, устал, бедолага. Но Пафнутий домовый сильный и котомку безразмерную тащит и фамильяра. Пущай отдохнёт.
-Пафнутий!
-Ась?
-А расскажи про бабушку, жаль не увидела её. Она хорошая, мама говорила.
-Да. Ядвига Макаровна замечательная. Я почти тридцать лет один жил, и тут она. В шинели, а медалев на груди, ух. Пришла и свёрток принесла. А оттуда писк. Ребятёнка принесла.
Положила на кровать и побегла по соседям, молока куплять. Потом кормит с соски и плачет. “Что ж я с тобой Васенька делать буду.”
Оказалось, что мамка у энтой крохи пропала, а она её к себе принесла, сама ворогом поломаная, а дитё не бросила. Вот так с десяток лет и растили твою мамку.
О себе Макаровна не думала, всё о Василисе. А потом Егор Константинович приехал и увёз Васю. Макаровна чуть богу душу не отдала. Не пила ни ела, токо слезами умывалась. Но попустило.
А когда узнала, что приехала Василиса, да с ребеночком, расцвела. На телеграфу ходила, по трубке с вами разговоры вела. А потом все рассказывала. Знала она, что я есть, или просто в голос сказывала, но я всё про тебя знаю.
И про Василису, мамку твою. А вот про Макаровну ничего не знаю. Никому и никогда ничего не сказывала о себе.
Пафнутий вздохнул.
-Кушать хочешь?
-Нет!
Пелагея звонко рассмеялась и взвилась над деревьями, погналась за молодым орликом, вызывая его на перегонки. Пафнутий поставил корзинку и начал собирать хворосту на костерок.

В лесу стоял переполох. Белки спешно перебирались вверх по деревьям, где дятлы срочно отстраивали комнатки для переселенцев, ежи в панике добирали грибной урожай и просили убежище у соседей.
Две лохматые головы склонились над куском затёртой карты, ударяясь лбами. Искрило.
-Налево!
Сиплым, сорванным голосом завывал Пафнутий.
А я, говорю, направо!
Фальцетом срывая связки вопил Лепс.
До драки оставалось полминуты.
-Ты куда ведёшь, ирод кошачий?
-Хочешь сказать ты знаешь, триста лет от печки не отходил.
-Ой-ёй, говорить научился, всё ззнаешь
-Я ещё и читать умею, дерёвня!
-Кто дерёвня? Я дерёвня? А ты, ты… Ты вообще блошиный перевозчик, и имя у тебя дурацкое!!! Ааа, отдай бороду, изверг, когти убери, кошак ддраный
-Ой! Это шо?
-Мышь!
-Валим!
И двух мелких лохматых существ разнесло в стороны, по ближайшим кустам. Беленькая мышка, развалилась на карте и задумчиво проговорила Пелькиным голоском
-Ну надо же один смотрит справа, другой слева, а карта Италии. Кто же прав?
Фамильяр виновато наклонив черную усатую морду вышел из куста. Пелагея, прижав его к себе, поцеловала,
-Ну вы же взрослые, а как дети. Эх, мужчины.
Из других зарослей вышел Пафнутий, держа в руках серый комочек.
-Я тут, энто вот, нашёл… Бабкин клубок, но уже свалялся, почти негоден…
Пелагея взяла клубок и ласково погладила трухлявые ниточки.
-Значит она существует. Это не сказки.
***
Ядвига Макаровна собиралась в путь. Надо было догнать путешественников, вернуть. Заплутают, оголодают, замёрзнут…
И, вдруг, села на лавку. ” Нет, пусть идут. Так надо. Каждый должен пройти свою дорогу. Ошибиться, понять. Нельзя насильно навязать своё. Пусть идут. А я подожду. Всему своё время.”
***
Пафнутий нёс корзинку, Лепс сипло завывал песню, домовый и Пелагея смеясь подпевали. Солнце светило по-осеннему нежно и ласково.
Метёлка летела над головами и виляла полированным бочком. Прутики дирижировали. Лес расцветал яркими красками.
Паутинки летали в воздухе как драгоценные нити.
Болото появилось неожиданно, Лепс почесал черный затылок, снял очки, опять поднес к глазам, но другой стороной,
-Не должно быть!
-Но есть!
засмеялась Пеля.
Пафнутий обречённо вздохнул,
-И как пойдём?
-Как, как?!