Беседы со стариками туркменами имеют неожиданное и очень существенное последствие. Под поручительство Койбаши-ака туркмены дают взаймы свыше двух тысяч верблюдов. На них навьючивают необходимое для жизни и боя, даже питьевую воду. Продовольственные запасы строго ограничены — на дорогу и на один день боя. Победа или смерть в пустыне.
Четырнадцатого с наступлением сумерек три сводных отряда — фронтальный и два обходных — снимаются с места. Двигаться им по неизведанным барханам. К ночи весьма-весьма ощутимо разыгрывается ветер, крепчает холод. До рассвета удается пройти всего восемнадцать километров. Куйбышев в головной колонне.
Шестнадцатого числа неприятность. У южного склона Малого Балхана походное охранение натолкнулось на разъезд противника. Сверху, с горы, белые без труда могут разглядеть войска, расположившиеся на привал. Естественных прикрытий никаких — пески. Внезапность, на которую крепко рассчитывали, кажется, безнадежно утрачена.
Жизнь распоряжается по своему желанию. Не боится, что ее заподозрят в подтасовке, в неправдоподобии. Ей не скажут: «Так не бывает!..» Бывает. На письменном донесении начальника разъезда командир дивизии генерального штаба полковник Литвинов начертал престрогое повеление: «Арестовать паникера. Чтобы в четырех верстах могли очутиться красные — это исключено!!!»
Рано утром семнадцатого декабря отряды подошли к колодцу Шорджа, стали пополнять водные запасы и поить лошадей. Высланная вперед разведка не возвращается, сведений о противнике нет. Двигаться наугад в плотном тумане слишком опасно.
На поиски неизбежно отправлять новую группу. Берется Куйбышев. С ним двадцать всадников. Поиски, поиски… Карандашом, согревая дыханием пальцы, быстро коченеющие на ледяном ветру, Валериан Владимирович набрасывает на листке из полевой книжки:
«Командующему Тимошкову
1919 г. 17.12. 8 час. 55 мин.
Место отправления — разведка на ст. Айдин.
Карта 10 верст в дюйме.
След арб, по-видимому, ведет на станцию Айдин. Он все время направляется на север — северо-восток. Карта верно изображает дело. Мы едем дальше, но ввиду необходимости спешить я счел нужным послать это донесение. В направлении, в котором мы едем, проехал взвод конников, что мы узнали по следам и словам одного заплутавшегося казака.
Член Реввоенсовета Туркфронта В. Куйбышев».
Проводник, присланный Валерианом Владимировичем, ведет обходные группы. Быстрее, быстрее. Бои закипают северо-западнее и восточнее станции Айдин. Она забита поездами. Подходы прикрывают бронепоезд и бронелетучки, полевые батареи.
В головных цепях Первого Туркестанского советского полка с винтовкой в руках Куйбышев. Его единственное преимущество — возможность после захвата станции сменить род оружия. В боевых порядках кавалерии до плотной темноты преследовать противника. Всадники громят, рубят, не дают опомниться, закрепиться. Победа полная. Остается отправить реляцию в штаб Туркфронта[32]. Ночью Валериан Владимирович составляет телеграмму:
«Войсками Закаспийской армейской группы 17/12 заняты станция Ахча-Куйма, Перевальная и Айдин… Противник совершенно разгромлен. Жалкие остатки его, главным образом офицеры, в беспорядке бежали в горы по направлению Джебела. Количество пленных и перебежчиков, до сих пор возвращающихся группами и в одиночку, еще не выяснено. Трофеи огромные: взят бронепоезд «Генерал Корнилов» и две бронелетучки, орудия, пулеметы, много винтовок, снарядов, патронов, 13 паровозов на ходу, 9 эшелонов, среди них штаб дивизии…
Бежавшие остатки противника не могут быть препятствием дальнейшему продвижению, и, если Красноводск не получит подкрепления извне, фронт можно считать ликвидированным… Скорость овладения Красноводском будет зависеть от степени разрушения пути, так как движение по безводной пустыне невозможно».
Три неполных дня спустя Куйбышев со станции Перевальная в Ташкент Новицкому, Элиаве:
«Нашими войсками занята станция Бала-Ишем. Противник находится в 10 верстах по железной дороге у ветки на Нефтедаг. Еще одно усилие, и мы будем обладать нефтью!»
Вдогонку. В 6 часов 35 минут утра.
«В Комиссариате народного просвещения в Ташкенте работает некий Федоров — знаток Нефтедага. Необходимо его немедленно направить туда для увеличения производительности промыслов. Перед отправлением проинструктируйте его сами».
Нефтедаг — нефтяная гора — обретает желанного, заботливого хозяина. Узнает Ленин — порадуется от души. Теперь скоро, совсем скоро вырвется из затянувшегося плена, вздохнет полной грудью всех нефтяных районов глава — Баку. «Если нефть — королева, то Баку — ее трон», — «Нир ист», английский экономический журнал для избранных. Статья в оправдание расстрела двадцати шести бакинских комиссаров. Где-то здесь, на бурых песчаных холмах Закаспия. На перегоне между станциями Ахча-Куйма и Перевальная. В ночь на пятницу, двадцатое сентября 1918 года. Под присмотром строгим ближайшего помощника командующего английскими войсками в Закаспии капитана Реджинальда Тиг-Джонса и главы закаспийского правительства эсера Фунтикова.
Сегодня тоже двадцатое. Двадцатое декабря 1919-го. Уже пятнадцать месяцев пески зыбучие засыпают их могилы. Степана Шаумяна, Алеши Джапаридзе, Григория Петрова, Мешади Азизбекова, Вани Фиолетова, Якова Зевина… Бакинских комиссаров, двадцати шести.
«Где-то здесь!» — отвечают на расспросы Куйбышева путевые обходчики, стрелочники, станционные служащие. Других жителей поблизости нет.
Из добровольцев-железнодорожников составляется маленькая экспедиция. Во главе с Валерианом Владимировичем. Армейские саперы снабжают лопатами, веревками. От бархана к бархану на всем перегоне Ахча-Куйма — Перевальная. Почти четверо суток.
На 207-й версте, между столбами 116 и 117, за песчаным огромным бугром — череп. Осторожно разрывают, откидывают песок. Первая могила. Всего их окажется четыре. Трупы все в страшном состоянии. Головы отделены от туловищ… Черепа, за малым исключением, перебиты на части, раздроблены…
Не сглаживает жизнь острых углов. Никому другому — Валериану Куйбышеву сообщить в Москву о страшной находке. Обрушить все горькие подробности на Ильичевы плечи. Степана Шаумяна Ильич знал много лет, ценил высоко, любил…
= 22 =
Из пустыни Каракумской Куйбышев, исхлестанный зимними ветрами — тысячи мелких остреньких гвоздочков-льдинок, перемешанных с песком, — пропахший дымом солдатских костров, порядком исхудавший, возвращается в Ташкент.
В мирном юроде недавний победитель в боях жестоких почти что сразу оказывается в позиции не из самых лучших. Просто плохой.
Краевой съезд коммунистов-мусульман. Слово Куйбышева при открытии:
— Работа, которую вы начинаете, настолько велика и нова, что ее воистину можно назвать исторической. Перед вами задача — приобщить к советской действительности широкие слои мусульман. В этой трудной работе Красная Армия будет помогать вам. Совместными усилиями в конце концов здесь, в Туркестане, мы создадим образец того, как нужно действовать в бывших колониях.
Тем неожиданнее решение под занавес: «Заменить наименование Туркестанская республика Российской Советской Социалистической Федерации на Тюркская республика РСФСР».
Ухо не очень натренированное не сразу улавливает фальшивую, негодную ноту. К тому же дирижер уважаемый, секретарь крайкома партии Турар Рыскулов, объясняет подкупающее.
— Аранжировка, прочтение для Востока. Потому звучит непривычно — Тюркская вместо Туркестанская… Остальное в полной неприкосновенности. Автономия… Республика… Коммунистическая партия… Все в мажорном тоне!
— Ну-ну! — соглашается Шалва Элиава. — Я сам не вижу большой разницы: Тюркская — Туркестанская…
— Рыскулов сбивает нас с толку. Нельзя терпеть… — негодует Ян Рудзутак.
Куйбышев с Голощекиным страсти охлаждают… Свобода действий у Рыскулова.
32
Копию боевого донесения Куйбышев через радиостанцию Кушки направляет Реввоенсовету 11-й армии, Кирову. Большая это радость — сообщить добрые вести другу.