Шестнадцатого августа Куйбышев телеграфирует в Москву: «Все государственные мотивы, диктующие российскую ориентацию, отошли на задний план перед животным страхом за сохранение деспотического трона… Бухара лихорадочно готовится к выступлению, совершенно очевидно поддержанная и руководимая извне…»
Сигнал подает любимец эмира бек чарджуйский. Не считает за труд обременительный лично повести карательную экспедицию. Сжигает аулы, кишлаки, заподозренные в «причастности к большевикам». Забивает палками сто двадцать «главарей». Казнит дочь туркмена рыбака Ата Рахманова — бесстрашную Айшу. Остается принять знаки повиновения, дары. Предпочтительнее живым товаром. Безучастным никто не остается. В ход идут Кинжалы, шашки, камни. Мужчины и женщины выхватывают из рук карателей винтовки. Неравенство сил никого не останавливает. На подмогу дехканам, пастухам приходит боевая дружина рабочих и кустарей Чарджоу. С вожаками-коммунистами Хасаном и Аббасом Алиевыми.
Малые ручейки сливаются в могучее течение. В поток народного гнева. Подымаются Хатырчи, Шахрисябз, Кермин, Старая Бухара, Китаб. Узбеки, туркмены, таджики. Ревком — коммунисты и младобухарцы просят военной помощи, «защиты повстанцев от грозящего им истребления».
«Неожиданно в Туркестанской комиссии раздаются предостерегающие голоса, — заносит в дневник удивленный свидетель, старший адъютант командующего фронтом Си-ротинский. — У эмира сильная армия, отличное заграничное оснащение, многоопытные офицеры русские, английские, афганские. Надо занять позицию невмешательства, не раздражать эмира, зарубежных его покровителей…
С горячей речью выступил Куйбышев[38]. «Мы не имеем права отказать, зная, за что борется народ Бухары. Нельзя медлить!» В ответ грозное предостережение: «Вы будете отвечать за гибель Советской власти в Туркестане. Наши силы не достигают и четверти армии эмира».
Вмешался Фрунзе. «Занять позицию нейтралитета — значит позволить эмиру удушить революцию бухарского народа».
…Войска шли пустынными и безводными районами, по раскаленным пескам. По приказу эмира был закрыт главный водный распределительный канал. Вода в арыках исчезла. Бойцы страдали от жары и жажды… Опираясь на численный перевес, приспособленность своей армии к местным условиям, противник надеялся заманить наши части в глубь Бухары, окружить их там и уничтожить.
Двадцать девятого августа передовые отряды Красной Армии вырвались из пустынных районов, из зыбучих песков, подошли к столице эмирата. Город окружен крепостной стеной — восемь метров высоты и столько же толщины. В ночь на первое сентября начался штурм. Сплошной заградительный огонь из пушек и пулеметов. Саперы перед рассветом заложили в стены и городские ворота динамит. Взрывы должны открыть проходы.
Второго — бои на улицах Бухары. Вспыхнул пожар. Агенты эмира подожгли огромные запасы хлопка. Удушливый, густой дым плотно укутал город. Дышать нечем. Приказ кавалеристам-разведчикам, не щадя жизни, разыскать и открыть главные щиты распределительного канала. Но только утром удалось пустить воду в арыки. Бойцы пригоршнями черпали, пили, освежали лицо и опять бросались в бой. На одной из площадей мусульманский батальон натолкнулся на процессию духовенства в ослепительно белых чалмах. Муллы, поднимая кораны, громко взывали к красноармейцам: «Правоверные, не троньте нас!»
Как только бойцы опустили винтовки, первый ряд мулл расступился, выскочили с пулеметами и гранатами отборные эмирские стрелки. Уважение к муллам дорого обошлось мусульманскому батальону.
Бой завершила красная конница. Только один небольшой отряд, во главе с эмиром, сумел вырваться…»
Сентябрь оказывается месяцем многих расставаний, встреч, нежданных перемен. Пустеет дом на Зерабулакской. Срочно затребован в Москву Фрунзе. Ленин рекомендует его командующим Южным фронтом. Отбывает в Бухару облаченный в строгий костюм дипломата посол Валериан Владимирович Куйбышев.
Корреспондент Российского телеграфного агентства добивается интервью. Сразу на ташкентском вокзале. Довод железный: «Товарищ Куйбышев, вы же сами журналист, понимаете, что сделает со мной редакция…» — «Хорошо, садитесь в мой вагон, в пути напишем». Под стук вагонных колес Валериан Владимирович диктует:
«Главная обязанность, возложенная правительством Советской России на ее полномочного представителя в Бухаре, — уничтожение всего того, что в прежнее время было создано для порабощения эмиратства Бухарского. Независимость Бухары, ее самостоятельность, ее право самой решать все вопросы своего государственного устройства — вот те основные принципы, которыми полпред должен руководствоваться… Отныне нет русских поселений, вкрапленных в Бухарскую республику, нет передовых постов российского капитализма, а есть единая Бухарская республика, и все граждане, ее населяющие, пользуются одинаковыми правами и подчиняются законам республики. Отныне нет привилегированных наций в земле бухарского народа».
Вовсе неожиданно для себя бухарцы открывают — площадь Регистан, гигантское лобное место, отнюдь не беспредельна. Просто мала. Когда народ собирается на свой праздник. Седьмого ноября мест хватает только для двадцати тысяч счастливцев. Двадцать тысяч слышат. Двадцать тысяч рассказывают, сил не щадя… Расходится кругами широкими декларация Куйбышева, полномочного представителя Октябрьской революции. Российская республика, объявляет полпред, передает города Каган, Чарджуй, Термез, Керки со всеми заводами, фабриками Бухарскому Народно-Советскому государству.
— Народно-Советскому! — возвышает голос Валериан Куйбышев. Чтобы сердца людей, также камни древние услышали, поняли — друг из страны Ленина отвечает на вопрос извечный: куда идет солнце, куда идут реки, куда идет мир…
После уважительного молчания — каждый должен взвесить, мерой собственной прикинуть — Куйбышев можно продолжить:
— Революцией в Бухаре руководили коммуниста А республику, государственное устройство никак нельзя считать социалистическими. Не созрели еще для этого ни экономические, ни психологические условия.
В летнем дворце эмира — Ситора и мохосе — Пер вый Всебухарский курултай народных представителей Тысяча девятьсот пятьдесят делегатов. Решение наиважнейшее: «Эмир низложен. Никто из рода его не смеет появляться в Бухаре благословенной, республике народ ной. Народ управляет через местные и центральные Советы. Выборы всеобщие, путем открытого голосования Совету Народных Назиров — министров по-русски — пред ставить следующей сессии курултая Конституцию республики».
Революционная диктатура народа. Не пролетариата как в России. Крестьян, батраков ремесленников по пре имуществу. В истории никакого прообраза. В практик! Коммунистического Интернационала ничего схожего.
Валериан Владимирович бухарским работникам; «Мы должны собираться, хотя бы в поздние ночные часы, не у русского посланника, не у представителя РСФСР, а у товарища Куйбышева, члена Российской Коммунистической партии и члена Интернационала. Наша обязанность разобраться в смысле и существе бухарской революции. Необходимо все осмыслить теоретически, чтобы как можно меньше ложных шагов».
Еще намерение Куйбышева, до времени затаенное. Вслух говорить пока не следует, можно обронить только в письме к другу: «Стараюсь сблизить коммунистов между собой. На седьмой день революции Файзулла Ходжаев, я много тебе писал о нем, предложил упразднить свою партию младобухарских революционеров, несмотря на то, что она была более многочисленной, чем Бухарская коммунистическая. Все лучшее, что было в расплывчатой партии Файзуллы, теперь в рядах коммунистов. Сам Ходжаев избран в состав Цека и назначен главой правительства республики[39]. Внешне все прошло гладко, без затруднений, а под спудом, в душе поглубже, боюсь, немало отчужденности, подозрительности, националистических струнок… Страшная нужда в работниках, особенно мусульманах, нужда колоссальная, приходится собирать по крохам. Так-то, друг!»
38
Командующий группой войск, имевшей решающее значение в освобождении Бухары, Василий Клементьев твердо держится мнения:
«Особенно велика заслуга В. В. Куйбышева в подготовке и успешном проведении Бухарской операции. Многие коммунисты Туркестана тогда еще не вполне ясно понимали ее значение. Надо было их убедить в том, что среди множества проблем Востока бухарская революция стала наиболее назревшей Вопрос о ней горячо обсуждался на закрытых партийных собраниях. Выступления на них Валериана Владимировича были очень вескими и убедительными. Полагаю, что именно ему мы обязаны тем, что многочасовые бурные дебаты заканчивались без эксцессов, что постепенно узбекские и таджикские коммунисты осознали необходимость помочь бухарской революции и начали добровольно вступать в Красную Армию».
39
Два года спустя член Туркестанского бюро ЦК РКП (б) Я. Петерс — Ленину: «…самая сильная группа, имеющая, безусловно, довольно широкие корни в массах, это группа Файзуллы Ходжаева. Она пытается подхватить лозунги дехканства и организовать их. Сам Файзулла Ходжаев… стал настоящим вождем революции. Является более честным и чистым, чем все остальные».