Хаган смотрит в безразличное лицо отца с бесконечной злобой. Он был терпелив к выходкам старика, но даже его терпению есть предел. Он с трудом сдерживается от того, чтобы не высказать отцу, что думает. Это бы вернуло ему его достоинство, однако после, он лишился бы всего. И Аники в первую очередь. Нет, если он вознамерился противостоять самому властителю Рабантраса, то должен быть, по крайней мере, настолько же хитрым и подлым.
— Я понял тебя, отец, — отвечает он и склоняет голову.
Хейден вновь недоверчиво щурится. Меж седых бровей появляется глубокая морщина.
— Ты пока что молод, Хаган, — говорит он задумчиво. — Тебя переполняет юношеский задор. Все чувства остры, а эмоции свежи. Тебе кажется, что пресловутая любовь — это самое главное в жизни. Но ты даже понятия не имеешь, что это. Ты краснеешь и смущаешься при виде обнажённых женских голеней. И возможно, это моя вина, что я не уделил этой части воспитания должного внимания. Я должен был показать тебе, что женщины на самом деле не важнее и не дороже, чем хорошее вино или лошади. Но я могу исправиться.
Во взгляде графа Хейдена появляется что-то злое и опасное. Холодный страх сковывает Хагана по рукам и ногам. Он понимает, что отныне даже в собственных мыслях он должен быть осторожен, ведь иначе может подвергнуть Анику опасности.
Глава 6
Каждая минута существования Хагана обращается тревожным ожиданием. Кажется, что в любой момент может случиться нечто плохое. Даже столь желанные свидания с Аникой становятся мучительными. Её нежные прикосновения и поцелуи украдкой не приносят былой радости. Он понимает, что должен сделать что-то, найти способ сберечь любимую от опасности.
В тенистом саду слышны птичьи трели. Ветер шумит в раскидистых кронах. Они одни в беседке, увитой густым плющом. Хаган скромно обнимает Анику, прижимая её голову к своей груди. Он вдыхает необыкновенный аромат её волос и утопает в их мягкости. Хаган верит, отец не прав. Именно способность любить нежно и трепетно отличает людей от диких животных. Он не смеет посягнуть на добродетель Аники, покуда не наденет на её запястье обручальный браслет. Всё, чего он желает — чтобы она была счастлива и беспечна. Вот только в Рабантрасе ей такой не быть, покуда жив граф Хейден.
— Послушай, Свет мой, — Хаган бережно касается её щеки. — Я хочу, чтобы ты вернулась домой в Леонтрас.
Аника глядит на него растеряно. Пытается понять причину, ждёт разъяснений.
— Тут ты не будешь в безопасности, — продолжает он удручённо. Аника опускает глаза и кивает без возражений.
— Ты думаешь, твой отец позволит мне уехать? — спрашивает она, с силой цепляясь за его руки.
— Я попытаюсь устроить всё так, чтобы он узнал обо всём, когда ты будешь за пределами Рабантраса, — отвечает Хаган ободряюще. Впервые за много дней он видит в глазах Аники не страх, а новую надежду.
— Но мы ведь ещё увидимся?! — вдруг бросает Аника отчаянно.
— Конечно, увидимся, — Хаган целует её тонкие холодные пальцы, пытается согреть их дыханием. — Как только всё закончится, я приеду и вновь попрошу у графа Анкэля твоей руки.
Улыбка Аники согревает Хагана будто солнце. Он готов на всё, лишь бы она всегда оставалась на её лице. Этим же вечером Хаган придумывает план, как переправить любимую назад в Леонтрас. Он понимает, насколько это рискованно и для Аники, и для Рабантраса. И всё же он верит, что она не должна находиться в заложниках у его отца. Графство Ворона — странник на перепутье. Идти добрым или худым путём — решать его главе. И ответственность за это решение нести тоже ему одному.
— Тебя переоденут в платье слуги и отправят вместе с торговым караваном в Вульфтрас, — возбуждённым шепотом произносит Хаган. — Самое главное для тебя — добраться до Минвена. Там будут ждать люди твоего отца.
Аника смотрит на него взволнованно. Её ладони ещё холоднее, чем обычно. В графской библиотеке так тихо, что Хаган может слышать, как быстро бьётся сердце девушки. Она льнёт к нему, нарушая все границы дозволенного. Её дыхание горячее, беспокойное, а на щеках играет стыдливый румянец.
— Господин, — шепчет она в ответ. — Прежде, чем мы расстанемся так надолго, выполни одну единственную мою просьбу.
— Я сделаю всё, что ты хочешь, Свет мой, — он ласково и невесомо гладит её по волосам. Аника в блаженстве прикрывает глаза.