Казнь
Всё собрание двинулось в зверинец. Вой, писк и свист зверей приветствовали шествие. Там, в зверинце, была притравочная арена. На неё выпускали овец и оленей, чтобы хищники могли поохотиться, а желающие могли посмотреть.
Больше всех волновался зоолог: ведь он был смотритель зверинца! Три Министра, советники, чиновники и прочие придворные расположились на трибуне. Она была защищена решёткой.
Ах, как нежно светило солнце! Ах, как синело небо! Как сверкали плащи попугаев, как вертелись обезьяны, как приплясывал зеленоватый слон! Бедная Суок! Она не любовалась этим. Должно быть, глазами, полными ужаса, она смотрела на грязную клетку, где, приседая, бегали тигры. Они походили на ос - во всяком случае, имели ту же окраску: жёлтую с тёмными полосами. Они исподлобья смотрели на людей. Иногда они бесшумно разевали алые пасти, из которых воняло сырым мясом.
Бедная Суок! Прощай цирк, площади. Август, лисичка в клетке, милый, большой, смелый Тибул!
Голубоглазый гвардеец вытолкнул старика-доктора с девочкой на руках на середину арены, на тёмный, накалённый солнцем и сверкающий под ним каменный песок. Все взоры устремились на розовый жалкий комок, лежавший в кругу между клеток. Тогда вошёл укротитель, хлопая бичом и сверкая пистолетом. Музыканты заиграли марш. Так Суок в последний раз, а Арнери в первый выступали перед публикой.
- Алле! - крикнул укротитель. Железная дверь клетки загремела. Из клетки тяжело и бесшумно выбежали тигры. Толстяки захохотали. Советники захихикали и затрясли париками. Хлопал бич. Три тигра побежали к старику и девочке... И остановились. Они подняли головы, и все поневоле посмотрели туда же, куда уставили звери.
Там, среди гвардейцев, спокойно развернув плечи, стоял огромный человек с рыжими волосами. Борода его была сбрита, так что Три Министра и прочие чиновники не сразу поняли, что видят Просперо. У огромного человека было очень белое лицо, а серые глаза сверкали, словно электрические.
Он подошёл к тиграм и положил каждому по очереди руку на голову. Звери тут же легли у его ног. Просперо оглянулся на трибуны.
- Эти плуты уже за решётками, - разлетелся над ареной его похожий на гром голос. - Осталось позаботиться, чтобы из-за решёток они теперь не выходили никогда в жизни.
Главный из Трёх Министров поднялся, колыхаясь от страха и ярости. Лицо его было таким багровым, что глаза казались белыми, как варёное яйцо.
- По какому праву... По какому праву!
Но министра перебил наследный принц. Он мчался по крутой лестнице мимо трибун, не разбирая ступеней, и каштановые локоны летели за его головой. Принц был в нижнем белье, он задыхался и на бегу выкрикивал одно и то же слово:
- Кукла! Кукла!
Подбежав к решётке, он вдруг стал как вкопанный. Казалось, способность дышать совсем покинула его. Вдруг он крикнул так громко, что тигры вздрогнули, как от выстрела укротителя:
- Папа!!!
И тут у всех с глаз словно сошла пелена. Каждый понял, на кого похож Просперо без бороды, где раньше видел этот высокий белый лоб и эти серые сверкающие глаза. Понял, почему спокойны гвардейцы за спиной Просперо. И каждый сейчас мысленно представил, как прозвучит вынесенный ему приговор об измене. На трибунах началась давка. Чиновники бросились к выходу, и больше всех торопились и толкались Три Министра. Над ареной поднялся густой запах страха, и лежащие тигры зарычали, оглядываясь на своего повелителя.
Пока все бежали прочь от арены, наследник Тутти стремился на арену, к отцу, и пытался протиснуться сквозь прутья решётки. Даже для такого худенького мальчика просвет между ними был очень мал, и принц, рывок за рывком, проползал между прутьями утомительно медленно. Король смотрел на него, но не бросался на помощь. Он боялся, что звери, оставь их без надзора, примутся терзать его больную дочь вместе со стариком-доктором, который держал её на руках.
Наконец, мальчик, изорвав сорочку, вырвался из решётки и бросился к отцу. Тигры, хорошо знавшие принца, смотрели на него спокойно. Король подхватил Тутти на руки и поднял, прижимаясь щекой к его щеке. Принц плакал взахлёб, сердце его колотилось так, что мальчику казалось, будто он сейчас умрёт.
- Ваше Величество, - робко сказал Арнери из-за плечо бывшего оружейника Просперо. - Я ничего не понимаю, но мне интересно только узнать, а что же со второй девочкой? Маленькой циркачкой, что освободила вас из клетки?
- А, - сказал король и поставил сына на арену. - Подождите, я загоню зверей. В парке так шумно, что они, того и гляди, кого-нибудь перекусают, хотя я и накормил их мясом до отвала заранее.