Месяц схоронился за облаком. Я вышел из тени на один из центральных понтонов; резиновые подошвы совершенно беззвучно ступали по мокрым доскам. Даже если бы я топал подметками с гвоздями, здешние обитатели не уделили бы внимание этому обстоятельству. Ну, разве что кроме тех, кто питал ко мне недобрые намерения. Почти наверняка на всех баржах жили их экипажи, а на многих и члены семей моряков, но я видел лишь кое-где светящиеся иллюминаторы кают. Если не считать слабых трелей ветра, поскрипывания швартовых концов и постукивания бортов о причалы, стояла мертвая тишина. Гавань, по сути, была городом, и этот город спал.
Я преодолел примерно треть понтона, когда проглянула луна. Пора остановиться и осмотреться.
Ярдах в пятидесяти за мной целеустремленно и молча шагали двое. Я видел лишь темные силуэты, но все же заметил, что у этих силуэтов правые верхние конечности длиннее левых. Данное обстоятельство не удивило меня – как и появление самих преследователей.
Я бросил взгляд вправо. Еще двое решительно продвигались со стороны суши по соседнему, параллельному понтону. И шли они вровень с теми, что на моем понтоне.
Я посмотрел налево. Еще два темных силуэта. Слаженность, достойная восхищения.
Я повернулся и пошел дальше в сторону моря. На ходу извлек сверток из кобуры, снял водонепроницаемый чехол, застегнул его и убрал в карман на молнии. Луна скрылась. Я побежал, то и дело оглядываясь. Три пары недругов тоже перешли на бег. Когда оглянулся в очередной раз, двое на моем трапе остановились и прицелились. Или показалось? Трудно разглядеть в звездном свете. Но миг спустя я понял, что не ошибся: в темноте сверкнул алый огненный язычок. Выстрела не было слышно, что вполне понятно: никто в здравом уме не переполошит сотни крепких голландских, немецких и бельгийских моряков, если можно без этого обойтись. Однако со мной враги не собирались церемониться.
Снова вышла луна, и снова я побежал. От удачно посланной пули больше пострадала одежда, чем я сам, хотя жгучая боль в правой руке у плеча заставила меня инстинктивно схватиться за рану левой ладонью.
Ладно, хватит играть в поддавки.
Я свернул с широкого понтона на узкий, запрыгнул на нос баржи, причаленной под прямым углом, бесшумно пробежал по палубе и укрылся на корме за рулевой рубкой. Затем осторожно выглянул из-за ее угла.
Двое на центральном трапе стояли и энергично махали руками, объясняя своим товарищам справа, что нужно обойти меня с фланга и, если я правильно понял их жесты, прикончить выстрелами в спину. Похоже, эти люди крайне слабо представляли себе, что такое честная игра и спортивный дух, но в их профессионализме сомневаться не приходилось. Было совершенно очевидно, что, если они реализуют свои шансы, которые я оценивал как довольно высокие, это будет сделано именно методом окружения или обхода. А значит, в моих интересах как можно скорее сорвать этот план.
Я временно убрал из уравнения двоих на среднем понтоне, здраво рассудив, что они будут стоять и ждать, когда обходящие застигнут меня врасплох, и повернулся к левому. Пять секунд – и вот мои недруги на виду, не бегут, а уверенно шагают, вглядываясь в тени, отбрасываемые рубками и корпусами барж. Очень неосторожное, даже глупое поведение, учитывая, что я нахожусь в самой густой из здешних теней, а они, напротив, опасно залиты светом месяца. У них не было шансов увидеть меня раньше, чем я их. Один из них вообще ничего больше не увидит, – вероятно, он скончался еще до того, как на удивление беззвучно повалился на настил и с еле слышным плеском скатился в воду. Я прицелился во второго, но тот среагировал молниеносно – метнулся назад, за пределы моей видимости, прежде чем я успел выжать спуск. Отчего-то пришло в голову, что мой спортивный дух пребывает на более низком уровне, чем у врагов, но в тот вечер мне не хотелось смиренно дожидаться конца.
Я переместился к другому углу рулевой рубки. Двое на среднем понтоне не двигались – видимо, не знали, что произошло. Для уверенной ночной стрельбы из пистолета они находились слишком далеко, но я попытался, очень тщательно прицелившись. Услышал, как один вскрикнул и схватился за ногу; судя по тому, с какой резвостью он вслед за своим товарищем убежал с понтона за баржу, рана была несерьезной.