Я осторожно встал и через кустарник прокрался к стене дома. Не менее осторожно вдоль нее подошел к «мерседесу» и заглянул внутрь. Но там не оказалось ничего достойного внимания – по крайней мере, моего внимания.
Еще осторожнее, на цыпочках я подступил к боковому окну и заглянул.
Cочетание мастерской, магазина и выставочного зала – вот что представлял собой интерьер. Стены были увешаны антикварными – или копиями антикварных – маятниковых часов всех мыслимых форм, величин и конструкций. На четырех просторных верстаках стояли другие часы в окружении разнообразных деталей – здесь часы собирались или чинились. В дальнем конце помещения виднелось несколько деревянных ящиков, похожих на те, что доставили Гудбоди и смуглый. Предполагаю, эти ящики были набиты соломой. Над ними полки ломились под тяжестью многочисленных часов, и рядом с каждым устройством лежали маятник, цепь и гири.
Гудбоди и смуглый хлопотали возле этих полок. Вот они склонились над ящиком и извлекли оттуда несколько гирь. Затем Гудбоди достал лист бумаги и принялся его изучать. Через некоторое время он ткнул пальцем в какой-то пункт и что-то сказал смуглому, а тот кивнул и вернулся к прежнему занятию. Преподобный, не отрывая глаз от бумаги, направился к боковой двери и исчез из виду. Смуглый просмотрел другой лист и взялся раскладывать одинаковые гири парами. Я задался было вопросом, куда подевался Гудбоди, как вдруг его голос раздался у меня за спиной, совсем рядом.
– Рад, мистер Шерман, что вы меня не разочаровали.
Я медленно обернулся. Он предсказуемо улыбался своей благолепной улыбкой и, что не менее предсказуемо, держал большой пистолет.
– Не существует бессмертных людей, но вы, надо отдать вам должное, продемонстрировали завидную живучесть. Полицейского недооценить трудно, однако в случае с вами, пожалуй, я позволил себе легкомыслие. Сегодня я уже дважды решил, что избавился от вашего присутствия, которое, буду откровенен, уже стало для меня обременительным. Впрочем, уверен, в третий раз мне повезет. Все-таки вам следовало убить Марселя.
– Не убил?
– Что же вы не научились скрывать чувства? На вашем лице читается разочарование. Он пришел в себя очень ненадолго, но этого хватило, чтобы привлечь внимание милых селянок. Боюсь, у него проломлен череп и внутримозговое кровоизлияние. Вряд ли выкарабкается. – Преподобный задумчиво рассматривал меня. – Но сдается мне, напоследок он показал себя неплохо.
– Это был бой не на жизнь, а на смерть, – подтвердил я. – Разве необходимо нам торчать под дождем?
– Конечно же нет.
Под дулом пистолета он ввел меня в дом. Смуглый оглянулся, но не выказал удивления. Интересно, как давно они получили сообщение с Гейлера?
– Жак, – заговорил Гудбоди, – это мистер Шерман. Майор Шерман. Полагаю, он связан с Интерполом или какой-то подобной организацией, столь же бесполезной.
– Мы знакомы, – усмехнулся Жак.
– Ах да! Простите мою забывчивость.
Гудбоди направил на меня пистолет, а Жак забрал мой.
– Только один, – доложил он, а затем провел мушкой по моей щеке, сорвав несколько пластырей, и снова усмехнулся. – Бьюсь об заклад, это больно.
– Держите себя в руках, Жак, – потребовал Гудбоди.
Все же имелась у него и светлая сторона. Будь он каннибалом, наверное, оглушал бы жертву, прежде чем варить заживо.
– Держите его на мушке, пожалуйста. – Он убрал свой пистолет. – Признаться, мне никогда не нравилось это оружие. Грубое, шумное, лишенное всякого изящества…
– В отличие от крюка, на который можно насадить девушку? – спросил я. – Или вил?
– Не будем о грустном. – Он вздохнул. – Даже лучшие из вашего брата так неуклюжи, так неаккуратны. Признаться, дружище, я ожидал от вас большего. Вы ничуть не соответствуете вашей репутации. Постоянно путаетесь под ногами. Досаждаете людям, наивно воображая, что провоцируете их на опрометчивые шаги. Позволяете себе появляться в самых неподходящих местах. Дважды приходите в квартиру мисс Лемэй, не приняв надлежащих мер предосторожности. Выгребаете из карманов бумажки, положенные туда специально для вас. И не было никакой необходимости, – добавил он с укором, – убивать при этом дежурного по этажу. Вы среди бела дня разгуливаете по Гейлеру, где все жители, дорогой Шерман, все до одного – моя паства. Вы даже позавчера вечером оставили в подвале моей церкви визитную карточку – кровь. Не то чтобы я сердился на вас за это, дружище, – ведь я подумывал избавиться от Анри, ставшего для меня обузой, и вы довольно аккуратно решили эту проблему. А как вам наша уникальная выставка? Это сплошь копии, и все они продаются…