Глава 14
На улицах Амстердама почти стемнело. Дождь лишь моросил, но, холодный, усугубленный порывистым ветром, он пронизывал до костей. Сквозь бреши в изорванных ветром тучах мигали первые бледные звезды. Луна еще не взошла.
Я ждал за рулем «опеля», припаркованного возле телефонной будки. Дверь будки открылась; вышел де Грааф, вытер носовым платком сочащуюся из раны на лбу кровь и сел в машину. Я вопросительно посмотрел ему в лицо.
– Через десять минут район будет полностью оцеплен. И под словом «оцеплен» я подразумеваю абсолютную невозможность бегства. – Он снова стер кровь. – Но почему вы так уверены?
– Он там. – Я завел двигатель и поехал. – Во-первых, ван Гельдер считает, что это единственное место в Амстердаме, где мы не додумаемся его искать. Во-вторых, Гудбоди не далее как нынче утром забрал на Гейлере последнюю партию героина. Конечно же, упрятанную в большую куклу. В его машине около замка кукла не обнаружена, а значит, она оставалась в церкви. Гудбоди никак не успел бы перевезти ее еще куда-нибудь. Кроме того, наверняка в церкви хранится запас наркоты, целое состояние. Ван Гельдер не такой, как Гудбоди и Труди, он играет не на щелбаны. Он ни за что не упустит огромные башли.
– Башли?
– Извините. Деньги. Возможно, миллионы долларов.
– Ван Гельдер… – Де Грааф медленно покачал головой. – Поверить не могу… Такой полицейский… С таким послужным списком…
– Приберегите сочувствие для его жертв.
Неприятно было обращаться столь суровым тоном к травмированному человеку, но я и сам не мог похвастать нормальным самочувствием. Моя голова пострадала едва ли меньше, чем голова де Граафа.
– Ван Гельдер хуже всех остальных. Поступки Гудбоди и Труди хотя бы можно списать на больную психику, а ван Гельдер не сумасшедший. Он действовал хладнокровно и исключительно ради денег. Он умеет просчитывать ходы. Он видел, что происходит, понимал, как ведет себя его приятель, психопат Гудбоди. Понимал – и не вмешивался. Если бы преступный бизнес продолжался вечно, то и ван Гельдер вечно терпел бы злодеяния маньяка. – Я испытующе посмотрел на де Граафа. – Вам известно, что его брат и жена погибли в автомобильной катастрофе на Кюрасао?
Подумав, де Грааф ответил вопросом на вопрос:
– Разве это не трагическая случайность?
– Нет, это не трагическая случайность. Нам никогда этого не доказать, но я готов выложить на кон мою пенсию, что причин было две. Брат ван Гельдера, опытный офицер службы безопасности, знал о нем слишком много, а сам ван Гельдер хотел избавиться от жены, стоявшей между ним и любовницей в ту пору, когда чудные душевные качества Труди еще не дали о себе знать. Поймите, этот человек – ходячий калькулятор, напрочь лишенный того, что мы с вами считаем нормальными человеческими чувствами.
– До пенсии вы не доживете, – мрачно пообещал де Грааф.
– Может, и так. Но все равно я прав.
Мы свернули на улицу, что вела к хозяйству Гудбоди. Впереди стоял синий фургон; объехав его, мы вышли из машины у дверей церкви. Сержант в форме спустился навстречу с крыльца, и ему почти удалось скрыть изумление при виде наших пострадавших физиономий.
– Никого, – доложил он. – Мы даже на колокольню поднимались.
Де Грааф повернулся к синему фургону.
– Если сержант Гропиус сказал «никого», значит там действительно никого. – Сделав паузу, он медленно проговорил: – Ван Гельдер исключительно умен, в этом мы убедились. В церкви его нет. И в доме Гудбоди его нет. Мои люди перекрыли обе набережные канала и улицы. Значит, его нет в этом квартале. Он в каком-то другом месте.
– Он не в другом месте, он в этом квартале, – сказал я. – Если не найдем его, как долго вы будете держать оцепление?
– Пока не проверим и не перепроверим все дома. Два часа, может быть, три.
– А потом он сможет уйти?
– Если бы находился здесь, то смог бы.
– Он здесь, – уверенно произнес я. – Сейчас вечер субботы. Разве строители работают по воскресеньям?
– Нет.
– Значит, у него тридцать шесть часов. Либо в эту ночью, либо в следующую до рассвета он спустится и уйдет.
– Ох, голова… – Де Грааф снова приложил ладонь к ране. – До чего же твердая рукоятка у его пистолета. Боюсь…
– Обыскивать дом – пустая трата времени, – терпеливо проговорил я. – И я чертовски уверен, что он не стоит на дне канала, зажав рот и нос. Так где же он может прятаться? – Я красноречиво поднял глаза к темному, ветреному небу.
Де Грааф проследил за моим взглядом. Казалось, темный силуэт подъемного крана вытянулся до самых облаков; конец массивной горизонтальной стрелы терялся во мраке. Эта громадина и раньше наводила на меня суеверную жуть, а сегодня – возможно, из-за того, к чему я готовился, – выглядела угрожающей, зловещей, неприступной..