Вот я сейчас была как тот пупс из сумочки за прозрачным кармашком.
Состояние мне это очень не нравилось. Они, казалось, делали все, чтобы я забыла, что я личность. Что я гражданка! Что я человек! Что я Марья Афанасьевна Колыванова! Тьфу ты, господи! И имя мне изменили, и волосы эти дурацкие синего цвета, как у куклы Мальвины из театра Карабаса-Барабаса. Но надо как-то попытаться выруливать из этой сложной ситуации и не поддаваться. Поэтому я половину полета пыталась наладить связь с собственным телом. Получалось плохо.
Периодически я проваливалась в сон и будила сама себя словами старой песенки про памяти туман, сон и дельтаплан, который мне поможет. Спала я при этом с открытыми глазами, потому что панически боялась, что если они закроются, то открывать мне их никто не станет. Той сердобольной девчушки рядом больше не будет.
Когда мой дельтаплан… ну в смысле, огненно-красный дракон, пошел на посадку, я была этому несказанно рада, потому как смотреть на его брюхо мне порядком надоело. И вот опять это не мои чувства. Мне вообще не свойственно пресыщение и нетерпение. Я могу по двадцать раз перечитывать один и тот же текст, пока не получу полного удовлетворения от прочитанного. А тут мне приелся вид из окна? Даааа. Что-то явно не то со мной происходит.
И тут, когда шум крыльев стал реже и дракон явно пошел на посадку, этот… чешуйчатый паразит взял меня и бросил.
Вот нарочно разжал лапы, и я полетела вниз. Если бы могла, то я непременно бы заорала. Но все же эмоций я отхватила. Ударившись о землю, моя коробка подпрыгнула, и я успела увидеть довольно симпатичный, типично средневековый замок с большими стенами и круглыми башнями. Замок был окружён буйной растительностью всех цветов. Видимо, цвело сразу много плодовых деревьев. А потом я рухнула, перевернулась и теперь лицезрела круглую гальку дороги.
Я отчетливо услышала шум приближающихся шагов, а потом меня принялись переворачивать, и мужские голоса стали озабоченно переговариваться:
‒ Зачем он так?
‒ Мог бы аккуратно поставить.
‒ Так не будет же с ней ничего.
‒ Ну все равно. Нехорошо!
‒ Не своё… Ему куклу не отдадут. Вот и швырнул.
Меня аккуратно перевернули, и я увидела рыжих мужиков с бородками и конопушками. Лица у всех были благодушные и простые. При этом круглые лица выражали искреннюю озабоченность.
‒ Вот от такого отношения они и сгорают за месяц. Слышали? Ходят слухи, что Вулканический наследник свою спалил. Это уже вторая за год.
‒ За год? Он, стало быть, на новую претендовать не может? Только в будущем году?
Меня подняли на руки и перенесли в довольно красивые узорчатые носилки с резными ножками и прозрачной крышей. Я почетный трофей? Ну или это похоже на кровать с балдахином, на которой спала Спящая красавица. А потом меня понесли куда-то. Опять было видно голубое небо, правда на этот раз все же мелькали и ветви деревьев с самой различной окраской. Цветение было в самом разгаре, и все переливалось от ярко-малиновых оттенков до кипенного-белого цвета.
‒ Обидно, что сами драконы зависят от кукол напрямую. И меняют их при этом как перчатки, которыми работаешь в саду, и те быстро пачкаются и изнашиваются.
‒ Вот, вот. А они не думали, что будет, если однажды куклы на озере Горных духов перестанут появляться?
‒ Да! Вот что будет тогда?
‒ Тогда, по всей видимости, драконы сгорят.
‒ Если драконы сгорят, остужать огненные вулканы и тушить всплески огненного вихря станет некому.
‒ Тогда весь наш мир зальет огнем, и мы все погибнем.
‒ Но пока куклы появляются с завидной регулярностью, их никто не бережёт и не думает о последствиях.
‒ И не говори, хотя на мой взгляд это очень хрупкий и ненадежный союзник.
Так меня несли и переговаривались эти мужчины, давая мне хоть какую-то информацию о том, во что я собственно говоря влипла… вляпалась… плюхнулась… свалилась…
А потом меня внесли в замок, который я мельком умудрилась увидеть, и едва мы только вошли, к нам тут же подскочила какая-то женщина и распорядилась:
‒ Приказано доставить в спальню наследника!
‒ Так не по правилам это. Ее в тронный зал нужно нести? Она же пока ничейная.
‒ Наследник распорядился! ‒ припечатала она. ‒ И да. Он распорядился накрыть ее тканью, чтобы никто не видел!
‒ Что за глупости? Не накрывали же никогда. Наоборот, всегда старались показать как можно больше.
‒ Ну да, пробудить от стазиса. А то она так никогда и не очнется.
«Вот разумные же вещи говорят. Но хоть бы кто, как обычно, прислушался!» ‒ пронеслось у меня в голове, потому как ничего не видеть перспектива так себе.