Но вот к тому, как Белль охает, когда видит библиотеку в старом замке, у меня никогда не было никаких претензий. И сейчас я поняла, что всегда была права. Это и в самом деле великолепно.
Сигурд смотрел на меня с огромным удивлением. Он, в отличие от того сказочного Чудовища, не рассчитывал, что куча пыльных книг произведет на меня такое впечатление. Но потом улыбнулся и сообщил:
‒ Здесь нужна влажная уборка, но у слуг не доходят руки, да и старый библиотекарь их гоняет.
‒ И правильно делает. Книгам противопоказана сырость! Я сама подумаю, что можно сделать. Книжным полкам не помешает тряпка. А книгам она точно вредна, ‒ горячо поддержала я старого библиотекаря, с которым даже пока не была знакома.
‒ Пойдем, покажу. Там дальше есть стол и кресла. Камина, правда, нет. Был, но библиотекарь запретил, и его заложили, ‒ продолжил Сигурд и, взяв меня за ладонь, потянул вглубь библиотеки.
Я разглядывала высокие стеллажи с книгами и не сразу отняла свои пальцы. А потом было как-то неудобно. Мы с ним еще долго бродили по библиотеке и рассматривали полки. Нет, старый фолиант мы не искали в тот первый день. До него у нас дошли руки, когда Сигурд пришел на второй день. Но и тогда я увлеклась старой энциклопедией и принялась изучать драконов. Сигурд сел рядом и стал рассказывать. А я восторгом слушать. Так и повелось. Сигурд приходил, мы пытались искать старый трактат, но потом как-то так все время получалось, что мы садились рядышком, и он мне что-то рассказывал, листая книгу и часто комментируя иллюстрации.
Так прошли целых две недели.
Я начала записывать и вспоминать Шекспира, в свою очередь с удовольствием пересказывая ему классика. Сигурд внимательно слушал, задавал вопросы и кивал.
‒ Вот прямо не давал ей есть? Ну… Это он как-то перегнул палку. Можно было бы найти и другие методы укрощения, ‒ улыбнулся он как-то, когда я снова увлеклась, пересказывая ему Шекспира. ‒ Но в целом… ‒ и он почесал затылок.
‒ Согласна. Мне вообще «Укрощение строптивой» всегда не очень нравилось. Мне вот как-то больше «Двенадцатая ночь» по душе.
‒ Рассказывай, ‒ с воодушевлением сказал он.
‒ Сигурд! Марика! Вы где? Я вас потеряла! Отец на ужине распорядился всем быть. У него объявление! ‒ позвала нас Сольвейг.
Ее голос раздавался где-то за стеллажами около входа.
‒ Ой, ‒ прижала я ладони ко лбу. ‒ Забыла.
‒ Отец объявит о том, что завтра прилетают Лавовые драконы. Ничего страшного. Не пугайся, ‒ поспешил успокоить меня Сигурд и отнял мои руки ото лба, заключив их в свои большие ладони.
‒ Все равно. Нужно переодеться и книги на место поставить, ‒ ответила я и аккуратно высвободила руки.
Сигурд вообще всю первую неделю меня старался не трогать, и только нависал рядом или просто стоял. Но вот уже неделю он аккуратно то меня за руку возьмёт, то выпавший из прически локон поправит.
И вроде бы и не делал ничего такого, но все равно я понимала, что я ему интересна, и это он так за мной ухаживает. Получается, что я все же следующая на роль его новой фаворитки, потому что только со мной он приводит так много времени. Ни с какой другой девушкой замка Сигурд замечен не был.
Я где-то прочла и была полностью согласно с утверждением, что ни к чему встречаться с лингвистом. Вдруг он фанатеет по вымершим языкам? Или любит архаичные языки, типа балтийской группы? И что физики в этом плане гораздо безопаснее. Он тебе говорит, к примеру: «Лямбда ‒ это длинна волны!». А ты ему: «Лямбда ‒ это одиннадцатая буква греческого алфавита». А ещё лучше с полицейским: ты ему "Ты знаешь, где стоит лямбда?", а он тебе: "Знаю, если точку опять не сменила". Или вот врач? «У меня лямбда побаливает», а он тебе: «Лямбда ‒ это антропометрическая точка, находящаяся на крыше черепа. У тебя последнее время и в самом деле с крышей проблемы». Это я все к тому, что с драконом я вообще не представляла, как встречаться. Ты ему: «Знаешь о Космологической постоянной?», а он тебе как ответит: «Лямбда-член ‒ физическая постоянная, характеризующая свойства вакуума, которая вводится в общей теории относительности и лично мне, как дракону, летать не мешает». А у тебя сразу от упоминания в одном предложении лямбда-члена и теории относительности в голове помутнение. И ты выпадаешь в осадок.
Вот и мне казалось, что я не то чтобы выпадаю в осадок, но растворяюсь в Сигурде. И мне это нравится. Мне нравился его ум, эрудиция, мне нравился его голос, мне нравилось его сильное тело и мне нравилось то ощущение безопасности, что он мне дарил. Я уже не шарахалась от него, а улыбалась, когда он входил в комнату. Я с удовольствием принимала его руку, когда спускалась по лестнице в новом платье, которое мне подшила портниха. Я и в столовой сидела рядом с ним.