Я тогда кивнула, настороженно за ним наблюдая. Но он кивнул в ответ и ушел. А я и в самом деле поела в одиночестве. Но потом я уже не входила в общую столовую с таким ужасом и желанием сбежать, хотя по-прежнему сидела тише мыши рядом с Сигурдом.
Тот день, когда должны были прилететь Лавовые драконы, я провела как на иголках. Поэтому, когда Сигурд предложил мне поужинать в нашей с Сольвейг комнате, я не расстроилась, а выдохнула облегченно.
Я, если честно, понятия не имела, кто прилетит из Лавовых. И самое главное, я не помнила, кто там торговался за меня на аукционе, и кто разглядывал меня тогда?
Так что обед я благополучно пропустила, и ужин тоже. Я поела с Сигурдом у нас в комнате. Он принес мне полный поднос еды и присоединился ко мне. Мы с ним вместе сидели на подоконнике, уничтожали ужин и весело смеялись.
А потом он вдруг на полном серьезе сказал:
‒ Марика, не ходи по замку одна, пока у нас в гостях Лавовые. Хорошо? Они погостят не больше месяца и уедут. Сейчас вот прилетели четыре брата. А чуть позже приедет и глава с дочерью. Но они не задержатся. Не больше месяца. Они тоже не могут свой замок надолго оставить без присмотра.
Я горячо закивала и ответила:
‒ Я только в свою комнату и в библиотеку. Больше никуда.
‒ Договорились, ‒ улыбнулся мне он.
Так я и провела последнюю неделю. Я никуда не выходила. Сигурд завтракал, обедал и ужинал вместе со мной в нашей с Сольвейг комнате. Он же провожал меня до библиотеки. Я бы подумала, что он меня прячет и охраняет. Но потом прогнала эти мысли. Да нет! Не может этого быть. Я вообще старалась гнать прочь все мысли о том, как ко мне относиться Сигурд. Просто потому, что если я задумаюсь на эту тему, то пойму, что мне пора бежать. А я не хотела. Вот совсем.
Сигурд меня хочет забрать себе. Это было понятно, и он перестал это скрывать. А я не могу быть его фавориткой. Вот не могу, и все. Ну не мое это. Кукла… Фаворитка… Не мои это роли. Я слишком консервативна и, возможно, узколоба. Но мне нужно или все, или ничего. И у нас с Сигурдом скорее ничего…
Как выбираться из создавшейся ситуации? Я понятия не имела. Как сообщить дракону, что я не гожусь на роль его временной любовницы? Нет у меня идей на этот счет. И поэтому я плыву по течению, очень надеясь, что меня вынесет куда-то в безопасную гавань.
Влюблена ли я в Сигурда? Да… Мне кажется, что не влюбиться в него вообще было невозможно. Он притягивает меня слишком сильно. И мне будет больно, если… Хотя в нашем случае скорее, когда…
Но пока я каждый вечер сидела и слушала рассказы Сольвейг о тех четверых братьях, что приехали в замок. Оказывается, были еще другие Лавовые драконы, но к нам приехали только те, что были свободны.
‒ Кьярваль «Спокойный кит» Пахоэхоэ совершенно не оправдывает свое имя! Взбалмошный и слишком импульсивный, ‒ жаловалась Сольвейг.
‒ Это тот, что повыше? ‒ уточняла я.
‒ Нет, тот, что самый высокий, это Колльбейн «Угольная нога» Пахоэхоэ, он старший и наглый, самоуверенный, хотя дракон у него и сильный, ‒ вздыхала Сольвейг.
‒ А тебе все-таки больше всех нравится тот, со странным именем Клистир?
‒ Марика! Ну какой еще клистир? Он Кристер «Надежность» Пахоэхоэ, ‒ вскинулась Сольвейг. ‒ И он нравится на мне, а папе!
‒ А почему? ‒ спросила я.
‒ Он из всех прибывших драконов единственный законный сын. И отец прочит меня ему в жены, ‒ тяжко вздохнула подруга.
‒ Тааак… ‒ нахмурилась я. ‒ Только не говори, что тебе по душе Клемент «Милостивый» Пахоэхоэ.
Ответом мне был тяжкий вздох. Я же вскинула брови.
‒ Сольвейг? Он же непутевый!
‒ Он веселый!
‒ Он при встрече назвал тебя ужасной актрисой и заявил, что играть на сцене ты не умеешь, ‒ уточнила я.
‒ Он просто правдивый!
‒ Ну… На самом деле, он прав. Ты на сцене и в самом деле деревянная. Но мне кажется, ты просто стесняешься, что выше по росту всех своих партнёров по сцене, ‒ утешила я подругу.
‒ Да нет. Я и в самом деле и текст забываю все время, и скованная чересчур. Ну почему я помню свои слова, но как только нужно выходить на сцену, они у меня из головы улетучиваются?
‒ Не знаю. Но может быть, просто это не твое? ‒ снова попыталась я.
‒ Вот ты первая, кроме него и папы, мне это говоришь. Все до этого хвалили, ‒ надула она губки. ‒ Даже братья.
‒ Ну твои братья тебе и не такое скажут. Если вдруг ты будешь петь, а кто-то запульнет камнем в окно и разобьет его, то твои братья скажут тебе, что это просто чтобы лучше слышать твой небесный голос, ‒ хмыкнула я.
‒ Вот и он также говорит. Что театр вообще не мое, ‒ совсем скисла Сольвейг. ‒ А что же тогда он так и липнет ко мне? Если актриса я никудышная, дочь незаконная, глупая, удрала с бродячим театром, и к тому же самостоятельная? ‒ тут же вскинулась она.