— Нет. Я не могу-у-у! — тянет девушка, линия шумит и плавится от моих эмоций. — Дослушай. Пророчество сбудется — если не вмешаться. Или надо убить Вику, или мага внутри нее.
— Ты думаешь, о чем говоришь?
— Пожертвуй ферзем, но спаси короля.
— Я не позволю!
— Через время ты поймешь меня. Прости, Волюшка. И, чтобы тебе Пестов не обещал — не выполняй заказ!
— Нет! Злота! Не смей! — смотрю на притихший мобильный и снова прикладываю к уху. — Стефа, умоляю, не тронь Вику!
Но Злота не отвечает. Переубедить чаровницу, перенаправить задумки — невозможно. Мы с Яном сталкивались не раз. Из-за этого он ее и не переваривает, слишком уж категорична, слишком отодвигает нас, мужчин, назад, и бросается грудью на копья. Всегда решает сама, что будет дальше делать. Не советуется даже с высшими по рангу. Ей никто не указ, она давно сама по себе.
— Ты прав, Ян, — говорю, понизив голос. — Теперь и я эту тварь ненавижу.
— Быстрее. Найдем Вику раньше Злоты, она не доберется. Можешь представить, что будет, если она ее зачистит?
— Нам не быть вместе, — отвечаю и всматриваюсь в темноту леса за окном. — Я готов выполнить задание Пестова.
— Не лучший выход, — выдыхает Ян.
— Но другого нет, — отворачиваюсь, чтобы не смотреть другу в глаза, и снова крошу эмаль.
— Я буду рядом, Марк. Пусть хоть потоп. Сделаем это вместе?
— Тогда погнали, — протягиваю ему ладонь и сжимаю по-дружески пальцы.
Машина мчит по трассе, сквозь прожаренный солнцем воздух, а я прощаюсь в сердце с моей Викой. Она будет жить, будет идти дальше. Но без меня.
Глава 36. Темный, светлый
Вика
После раскрытия и показательного обучения Иллиона, я будто выжатый цитрус. Вялая, слабая. Чувствую себя ненужной и грязной тряпкой.
Соглашаюсь на помощь Дарины, чтобы дойти до комнаты: она появилась из темноты леса и подставила свое плечо. Я не обижаюсь, сил просто нет на это.
Падаю на кровать: стекла прибрали, окно отремонтировали. Как у магов все просто и быстро. Вот бы в жизни так. Если бы еще душу можно было излечить, моральные раны заштопать хоть толстыми нитками.
Лежу и смотрю в сторону. Мне кажется, что девушка ушла, тихо в комнате, но через несколько минут слышу рядом слабые шаги.
Не хочу оставаться одна, но не признаюсь. С одной стороны обидно, что она на стороне Акима, с другой — мне так тошно, что я цепляюсь хоть за кого-то знакомого.
— Я тут побуду, — Дарина приседает на край кровати и кладет на плечо теплую руку.
— Прости, Вика, — говорит она сипловато. — Вот, держи.
Что-то звенит над ухом, я сглатываю слезы и поворачиваюсь. Маленький разноцветный браслетик переливается, будто драгоценный.
— Что это?
— Просто… — она пожимает плечом. — Искупление за… Ну, ты понимаешь, — пшеничные волосы просыпаются на плечи девушки и прикрывают ее веснушки. — Меня заставили. Ты же понимаешь?
— Наверное, — отвечаю и, тяжело перевернувшись, сажусь. Сгибаю ноги в коленях. Голова кружится, но чувствую лучше. Только в пальцах до сих пор ощущение тока, словно пульс сошел с ума. — И что теперь?
— Ты — маг. Осталось только подчинить дар и ждать апгрейда.
— До бесконечности?
— Ты будешь внестепенником, это точно. По силе чувствуется. Она у тебя цвета индиго, особенная.
— И зачем она мне?
Дарина смотрит на свои пальцы и снова теребит браслет. Перебирает бусинки по- одному. Щелк, щелк, щелк…
— Дар можно использовать по-разному.
— Но я же темная.
— Не только, — она поднимает глаза и смотрит на меня, будто паяльником выжигает.
— Это разделение условное. Все эти глупости придумали люди, не природа. Я вот, вроде как, была светлой, стала темной. И что? Я теперь должна душить людей и рушить города? Нет.
— Тогда почему запретили Маттеров?
— Большая часть материалистов — это сильные одаренные люди и опасные маги. Большинство склонны к всевластию, жажде наживы, несломленной гордости и необузданной ярости. Я подозреваю, что это как с деньгами: кого-то они портят, а кому-то открывают горизонты для добрых дел.
— To есть инмаги — это пострадавшие?
Дарина встает и пересекает комнату широкими шагами, машет руками, словно гонит прочь от себя усталость или страх.
— Я считаю, что да. Держи, — замирает напротив и снова протягивает браслет. — Но сейчас не одевай, только если будет совсем плохо. Он заблокирует сны, Марк перестанет приходить. И ты обещала с ним объясниться.
Я сглатываю и перехватываю связку бусин. Под пальцами они холодные и гладкие, а мне горячо и горько. Избавление от мук? Хочу ли я больше его не видеть? Хотелось бы не помнить совсем, не помнить даже, что хотела забыть. Вообще вычистить! А так… Смотрю на браслет и слушаю, как звенят-переговариваются между собой сегменты. А так — я буду бесконечно желать его видеть, ждать ночи, терпеть боль днем и мечтать, что все когда-то будет, как раньше. Потому что люблю.