- И вам не стыдно, Саша, подсовывать этому бедному мужику непременно сломанную лошадку.
Саша покраснел и стал оправдываться, говоря, что не заметил. Плутовские глаза его забегали, он переменил худую лошадку на крепкую, подал мужику и взял у него пятачок. Мужик учтиво поблагодарил, опять улыбнулся и вышел.
- Я у вас на 40 рублей покупаю, мне не годится, по-вашему, сломанная лошадка, а бедному годится? Стыдно, Саша, стыдно, - продолжала упрекать приказчика Ольга Николаевна. - Ну, теперь дайте мне недорогих раздетых кукол.
- Таких нет-с, - ответил Саша.
- Не может быть. А, здравствуйте, Николай Иванович, - поздоровалась Ольга Николаевна с входившим в лавку хозяином, её старым знакомым .
- Наше вам почтение, - ответил старичок.
- Вот спрашиваю, нет ли кукол, дети мои их будут сами одевать; нам для ребят и девочек крестьянских их много надо.
- Да ты покажи, Саша, скелетцев-то барыне, может понравятся.
- Знаю, что не понравятся, — презрительно сказал Саша. - Не господский товар. Да для деревни разве сойдет...
И Саша выдвинул ящик и забрал в обе руки целую горсть раздетых деревянных кукол, которых он презрительно называл скелетцами. Скелетцы засуетились, яркий свет лампы осветил их лица и черные глянцевитые головки. Им стало весело, светло, просторно. В ящике лежать уже надоело, и скелетцы очень желали, чтобы их купили и оживили.
Ольга Николаевна сосчитала и купила все сорок штук.
- Ну, теперь все, - сказала она. - Пишите счет, а я пойду пока покупать орехи, конфеты, пряники, яблоки и разные сладости. Потом зайду к вам за игрушками и заплачу деньги.
Проворный, плутоватый Саша принялся все укладывать, наложил два полных короба, а скелетцев опять стиснул, завернул в толстую серую бумагу, завязал веревкой и швырнул на короб.
Ольга Николаевна, кончив все дела, и забрав покупки, наконец собралась домой.
В городе Т... зажгли фонари, мороз стал еще сильнее; слышно было, как визжали по крепкому снегу железные полозья. Когда Ольга Николаевна выехала из города и платила деньги у заставы, она случайно взглянула на небо и поражена была красотой ярких звезд. Деревья были белые от инея, все поле было белое, даже воздух серебрился от инея. Как чисто, спокойно, просторно в поле! Не то, что в городе.
Часов в шесть, прямо к обеду, вернулась Ольга Николаевна домой. Дети, нетерпеливо ждавшие ее, бросились вниз, в переднюю, встречать мать.
- Холодное, все холодное, - кричала она снизу, - не ходите вниз, ничего еще нельзя смотреть.
- Мама, мама, что купила? Много купила? А мне что? - кричали дети.
- После обеда все разберем, а теперь уходите! Слышите, уходите, а то ничего не покажу до елки.
Пять пар детских ног затопали по паркету залы, но шум и оживление не прекращались.
- Ура! мама приехала!
- Короба огромные такие. Я видел.
- Я уверен, что мне пистолет мама купила...
- Беги, я тебя догоню, - кричала живая Таня, толкая Илюшу в спину, и оба со смехом побежали вокруг стола, на котором был накрыт обед.
Толстяк Илюша, стараясь убежать от Тани, по пути захватил угол скатерти, потянул ее и сдернул на пол целый прибор. Тарелки, ножик, вилка, ложка, солонка - все с шумом полетело на пол, и в эту самую минуту вошел отец.
- Что это? - строго спросил он. Все вдруг затихли. Таня начала подбирать приборы, но мисс Ханна не велела ей брать в руки черепки, а подобрала их сама. Таня же тихонько, сзади, подошла к отцу, который сел уже к столу, и, быстро поцеловав его в макушку головы, прошептала: - Папа, виновата.
Отец улыбнулся своей любимице - и погладил ее черную головку.
Обед прошел тихо. Ольга Николаевна рассказала, как съездила в город, пожаловалась на холод и сказала девочкам, что после обеда надо выбрать лоскутки и начать одевать скелетцев.
- Какие скелетцы? - спросила Таня смеясь.
- А это такие куколки, приказчик Саша их назвал скелетцами. Ты увидишь. Они лежали в игрушечной лавке в ящике, их не показывали, а я их открыла и вывела на свет. Мы так их нарядим, что просто чудо.
После обеда принесли обогревшихся скелетцев и сразу высыпали на большой стол.
- Какое безобразие! - сказал отец. - Да это Бог знает какая дрянь. Какие-то уроды. Только портить вкус детей таким безобразием, - ворчал отец и сел читать газету.
- Погоди, когда мы их нарядим, не будет дурно, - сказала мать.
- Ха-ха-ха, - смеялась Таня. - Ноги-то какие, точно палочки с розовыми башмачками...
- А этот курносый, голова черная блестит, лицо глупое и краска клейкая какая, фу!.. - брезгливо заметил Сережа.