Погода была чудесная. После оттепели был мороз, светило солнце, дороги были гладкие, скользкие, а ребятам то и надо для катанья.
Из всех почти изб, где были дети, вышли мальчики и девочки со своими скамейками и салазками, которые они везли на веревочках. Где садились по двое, где по трое и летели вниз по деревне с длинной и довольно крутой горы. Вот и Федька Фоканов со старшим братом Иваном вывез большую длинную скамейку, всю обледенелую.
- Эй, Мишка, - позвал Федька сироту Мишку, сына Ивановны, - у тебя нет скамейки, садись с нами.
- И ты, Власка. Набирайся народ, всем место будет, А это что? - спросил Федька Власа.
Ребята вдруг весело расхохотались. Из-за пазухи полушубка Власки торчала головка куколки-скелетца, одетого туркой в белую чалму. Личико уже все слиняло, чалма стала грязная.
- Везем и турку кататься! - торжественно произнес Федька.
Большая скамейка тронулась и быстро полетала вниз по горе при веселых и оживленных криках ребят.
В избе Матвеевых ели блины, и мальчики, Коля и Саша, спешили тоже на улицу, облизывая масляные пальцы и надевая полушубки. Под столом валялся скелетец-солдат в синем мундире, на котором вместо пуговиц пришиты были золотые бисеринки. Его забыли, и он, пыльный, скучал в темноте.
Дверь отворилась, и вместе с соседом Петькой влетел в избу щенок. Он сразу увидал куколку и бросился ее трепать.
- Я-те дам, брось, - кричали мальчики, стараясь отнять куколку, и все бросились на лохматого, с сморщенной мордочкой серого щенка. Но было поздно, офицер был весь истерзан, шапка отлетала в сторону, ручка с саблей из серебряной бумаги была оторвана, головка, в зубах и слюнях щенка изгрызенная, стала такая противная. Маленький Саша заплакал; постарше его, Коля, взяв куколку, решительно выскочил из избы и далеко забросил ее в снег.
Через несколько минут горе было забыто, и все трое летели с горы; а виновный лохматый щенок, закусив на сторону язычок, стремительно бежал за скамейкой, догоняя ребят.
Из маленькой избушки на углу переулка деревни вышла Акуля. Она тащила за веревочку крошечную скамейку, которая зацепилась за дверь, и оглянулась на мать.
- Акулюшка, не ходи у тебя головка болела, вишь ветер поднимается, не ходи, дитятко, — говорила мать.
- Ничего, мамушка, теперь прошло,— отвечала Акуля, — я с Матрешей немножечко покатаюсь.
И Акуля вышла на улицу, а мать, вздохнув, взошла в избу, села на лавку и взглянула на полку, на которой стояла куколка-скелетец, одетая ангелом.
Белое платьице и крылышки закоптились и стали серыми, личико куклы тоже потемнело. Акуля очень любила своего ангелочка и берегла его, и мать это знала. Она взяла куколку, стряхнула с нее пыль и копоть и, поставив на место, пошла и легла на печь. Ей что-то было так тяжело на душе, что она и заснуть не могла.
Через час пришла Акуля. Она вся тряслась, лицо ее было бледно, и она, бросив скамейку, сейчас же вскочила па печь и легла рядом с матерью.
- Мамушка, мне дюже холодно,— сказала она, стуча зубами.
- То-то, дитятко, говорила я тебе не ходи кататься; дай чайку тебе заварю.
И Акулина мать, которую звали Марфой, слезла с печи, вышла в сени, поставила маленький, весь дырявый самоварчик, достала из шкапчика бумажный небольшой сверток, вынула из него крошечную щепотку чая и заварила его, когда вскипел самовар. Она сунула Акуле кусочек сахару и стала поить ее чаем. Но Акуля и пить не могла. Голова ее горела. Только голубые глаза ее блестели, маленькие красные руки тряслись и не могли держать блюдца. Вскоре она заснула, жар делался все сильнее. Иногда она вскакивала и кричала:
- Боюсь, боюсь, меня кто-то хватает...
К утру она затихла и потеряла сознание. Так Акуля больше и не опомнилась. Из барского дома приходил доктор ее лечить, но все-таки к вечеру другого дня Акуля умерла.
Марфа, горько плача, одела свою любимую дочку в белую рубашечку и розовый сарафан, накрыла личико белой кисеей и зажгла восковую свечу.
Тихий свет падал на ангельское милое личико Акули, а куколка-ангелок стояла над ее головой на полочке.
- Возьми свою игрушечку, - сказала Марфа, - с собой в могилку. - И, сняв ангелочка с полки, положила рядом с Акулей.
Акулю похоронили вместе с ее любимой куколкой, и осталась на свете одна ее бедная, горюющая мать.
В этом году Пасха была поздняя и весна захватила и великий пост. Ручьи широкими потоками от таявшего снега бежали во все стороны с горы деревни Красные Поля. Ребята бросали в воду щепки и палочки и с веселыми криками бежали за ними. Лихой и умный Федька Фоканов сделал настоящую лодку, выдолбив ножом чурку; он поставил в нее две палочки, которые вдолбил в дно, и навязал на них в виде флагов красные кумачные лоскутки, которые выпросил у матери.