— Придурок. — недовольно буркнул Сэм, и на этом семейный ужин закончился.
Майкл и Дженни разошлись по своим комнатам, Барбара занялась бумагами Совета, а Сэм удобно устроился в своем любимом кресле и развернул газету. Статья на первой странице «Сумасшествие оправдано» сразу же привлекла его внимание. «Мы должны бомбить, бомбить и бомбить, — говорилось в ней, — а когда мы уничтожим все, что только возможно, мы должны бомбить еще и еще раз. Ведь, несмотря на данные разведки, никто точно не знает, сколько, какое именно и где расположено вооружение узкоглазых свиней и их арабских пособников. Если при этом мы сравняем с землей несколько провинций — это даже к лучшему. Ведь каждый желтомордый, неважно кто, старик, женщина или ребенок является потенциальным убийцей наших доблестных американских солдат. Это значит, что против нас будет воевать не стомиллионная, а полуторамиллиардная армия, которой будет помогать весь арабский террористический мир. Это будет самая грандиозная и самая победоносная война в Америке. Даже победа во второй мировой не сможет сравниться с ней. А для победы все средства хороши, вплоть до применения химического, бактериологического и даже ядерного оружия. Мы должны превратить Китай в одну большую дымящуюся воронку, и вернуть матерям их сыновей в целости и сохранности. Поэтому узкоглазые должны знать, что за каждого убитого солдата они заплатят целой деревней, за двух — госпиталем, за трех — городом! Никаких переговоров — только полное уничтожение! И вот когда мы переломим хребет терроризму, огнем и мечом пройдя по территории Китая, как прошли до этого по всему арабскому миру, вот тогда можно будет, наконец, вздохнуть спокойно и обратить пристальный взгляд на другие страны, сомневающиеся в правоте наших взглядов». На этом месте Сэм отложил газету в сторону, встал и прошелся по комнате.
— Дорогой, ты не поможешь мне? — Позвала Барбара. — Я совершенно запуталась в этих бумагах. Сэм, имевший юридическое образование, и до этого не раз помогал жене в некоторых правовых аспектах деятельности Совета. Вот и сегодня, возникшие у его второй половины проблемы, заставили Сэма два часа усердно шевелить мозгами. Когда он закончил, на часах было почти десять.
— Спасибо, дорогой, — чмокнула его в щеку Барбара, — без тебя я бы ни за что не справилась. Но уже поздно, надо уложить детей спать.
Они поднялись в комнату Майкла. При их появлении он нехотя выключил компьютер и юркнул под одеяло.
— Папа, мама, у меня у вам вопрос. Должны ли мы любить арабов и китайцев? Вот у нас в классе учатся несколько таких ребят, можно мне с ними дружить? Или лучше держаться в стороне? Ведь по телевизору говорят, что это люди «второго сорта». Барбара присела на краешек кровати сына и провела рукой по его светлым волосам. Видно было, что этот вопрос поставил ее в тупик. Она выразительно посмотрела на мужа, ища поддержки. Сэм кашлянул:
— Ну… Майкл, ты же понимаешь, что не все арабы и китайцы плохие, среди них иногда встречаются и хорошие люди. Ты же помнишь, что сказал наш президент: «Мы — многонациональная страна и любим и готовы принять всех, кто принимает наш образ жизни». Раз эти ребята учатся в американской школе — они уже наполовину американцы. И мы с мамой не видим ничего плохого в том, чтобы ты дружил с ними. А теперь ложись спать, Майкл. Спокойной ночи. Барбара поцеловала сына, выключила свет, и Сэм тихо закрыл за ними дверь. Дженни уже лежала в своей кровати, и при свете настольной лампы читала меховому зайцу книжку. При виде этой картины Барбара улыбнулась.
— Дженни, уже поздно, — сказала она, — завтра дочитаешь. Ложись спать. Дженни вздохнула и отложила книжку. Барбара заботливо подоткнула одеяло, погасила лампу и ласково поцеловала дочь.
— Спокойной ночи. Но когда Сэм наклонился, чтобы сделать то же самое, Дженни неожиданно выпалила:
— Мы победим, папочка? Сэм не сразу нашел, что ответить.
— Конечно, детка. Все закончится, пока ты еще будешь спать.
— Почему?
— Потому, что в противном случае избиратели нашего президента будут очень обеспокоены состоянием экономики, и могут решить не голосовать за него.
— Но ведь погибнут люди?
— Никто из тех, кого ты знаешь, дорогуша. Только иностранцы.
— А я могу посмотреть это по телевизору?