— Ух ты! Он что, так быстро фотографирует? Или сам рисует? Касераск — я и слова такого раньше не слышал, во до чего прогресс дошел!
— Ну, там сложные технологии наложения красок…
— А деньги так можно?
Марианов аж заулыбался от неведомой внутренней радости, его пухлое лицо еще больше округлилось:
— Ведь именно для этого я тебя и позвал! Созерцай! — Он достал из кармана пятирублевую банкноту, тщательно ее разгладил, положив под крышку всеядного аппарата. Тот снова забурлил механическими эмоциями, даже немного задрожал. На следующем листке отпечаталась идеальная копия пятирублевки, но… увы, тоже черно-белая. — К сожалению, цвета наши ученые пока еще не изобрели, но я вот что подумал…
Скрипнула дверь, в комнату заглянул кто-то из работников и, посмотрев на них, как на пустое место, скрылся в своем канцелярском лабиринте.
— …вот что подумал: если бумажку слегка подкрасить зеленой или синей краской, то в темноте да издали…
— Нет-нет! Есть идея получше! — Алексей постукал себя указательным пальцем по лбу, на время закрыв глаза и о чем-то глубоко задумавшись. В течение одной секунды он напоминал какого-нибудь рядового Будду, впавшего в медитацию. Потом очнулся, улыбнулся и утвердительно произнес: — У нас будут свои деньги!
Как знать, возможно, эта мысль в его голове имела непорочное зачатие…
То, что происходило на следующее утро, просто не могло происходить в мире реальных вещей.
Вот не могло, и все тут!
Трехэтажный пчелиный улей школы уже потихоньку начинал гудеть. К его парадным дверям ручейком из человеческих тел стекались учащиеся, большие да малые. Вдруг среди них появился Некто. И, по всей видимости, он был не совсем человек. Руки, ноги, туловище — здесь все как у людей, а вот вместо головы у него тыква… Да-да, самая настоящая. В ней проделаны треугольные дырочки глаз, а также кривая пародия на зубастый рот. Некто гордо выхаживал с зеленым портфелем в желтую полоску. Остальные ученики шарахались от него, девчонки смеялись, визжали и подальше отскакивали от незваного чудища. Кое-кто крутил пальцем у виска. Старшеклассники бросили несколько циничных шуток, но вмешиваться не стали. Впрочем, Некто это нисколько не смущало: он продолжал степенно двигаться, вращая своей тыквой, в глубине которой все же просматривались чьи-то знакомые глаза.
Тарабанько Инесса Павловна, учительница литературы, проходя мимо и раскрывая рот от удивления, стала вспоминать цитаты из классиков, чтобы выразить свой эстетический шок, но даже Гоголь со своими «Вечерами на хуторе» не помогал. Инесса Павловна не нашла ничего лучшего, как ляпнуть:
— О, Господи, в церковь завтра схожу!
Некто не обратил и на эту реплику никакого внимания, он открыл дверь школы и, сквозь визг двух девчонок из первого «а», дико разбежавшихся по сторонам, зашел внутрь, придерживая болтающуюся на шее тыкву. Окружающие заметили одну закономерность: куртка у Некто была точной копией куртки шестиклассника Казанина, портфель вроде тоже отобран у него, далее — фигура Казанина, походка Казанина и рост как у Казанина. Какой из этого наблюдения сделать вывод никто еще не знал. Но пришедшее в стены школы чучело сразу превратилось в центр внимания, вокруг него уже толпились орды спонтанно сформировавшихся поклонников, смеясь и перешептываясь между собою. Некто прошел в аудиторию шестого «б» класса и сел на парту, придерживая неустойчивую на шее тыкву. Надо же какое совпадение! Парта по ко всеобщему удивлению оказалась партой того же Казанина.
— Он тро-нул-ся… — восхищенно говорила Лолита Синькина, которая сидела с ним в одном ряду. Она закрывала рот ладонью, чтобы не заржать во весь голос.
— Казанова рехнулся… — сарафанной почтой неслось по всем углам школы.
Вот в классе появилась директриса Кобаева Маргарита Павловна. Полминуты она еще ждала, что чучело с ней само заговорит, учтиво кашляла, поправляла и без того идеально приглаженную прическу, но Некто смотрел на нее треугольными тыквенными глазами и глубокомысленно молчал.
— Казанин, может, просветишь нас наконец, с какого подземелья ты пришел? — пока еще голос директрисы звучал спокойно, но в нем уже чувствовались взрывные нотки грядущего скандала.
Некто снял с себя тыкву, положил ее рядом на парту, а на его плечах осталась только скучная голова Витьки Казановы, как его многие звали: кучерявые, словно мотки медной проволоки, волосы, глупое выражение лица — все как обычно. Витька осмотрел собравшихся, выразил искреннее недоумение возникшему ажиотажу, сверкнув своими голубыми, озорно бегающими глазами, и сказал: