— Хватит трепаться, дай ту, что по пятьдесят копеек, — Саудовская бесцеремонно протянула полтинник, жуя свою нескончаемую жвачку.
— З-зачем? — вот тут Алексей был искренне удивлен. Даже его изворотливый ум оказался не в состоянии уразуметь парадокс ситуации.
— Память о тебе, дурачке, хочу оставить! В старости внукам буду рассказывать сказки: жил-был в нашей школе дурачок… ну и так далее.
— На, купишь себе золотые сережки, — с этими словами купюра достоинством в десять фаригейнов перешла из рук в руки.
Короче, в течение ближайших трех дней все, что нагудел ксерокс, благополучно ушло в массы. Пролетариат остался доволен. Кто-то даже начал коллекционировать банкноты, перекупая их у других учеников. Так что на «черном рынке» они даже подросли в цене. Благо, ксерокс, по утверждению Марианова, был пока единственным в городе, с крайне ограниченным доступом, поэтому тайна еще какое-то время останется тайной. Гнева учителей Парадов не боялся: в крайнем случае все можно представить как невинную игру в фантики. Да этим и другие, кстати, раньше занимались. Правда, без привлечения достижений научно-технического прогресса. Вон, седьмые и восьмые все перемены в «дуньку» на деньги играют. И ничего. Даже директриса на это сквозь пальцы смотрит.
Успокоив себя подобными гносеологическими рассуждениями, Парадов лишний раз убедился, что рожден в лучшем из всех худших миров.
Однажды Алексею приснился странный сон: вот идет он по улице в школу, а все люди вокруг ему улыбаются и приветливо кивают головой. Даже неразговорчивый, хмурый, вечно замкнутый в себе сосед Гадырин — и тот улыбнулся. Вот подходит он к школе, почему-то украшенной воздушными шариками, а там директриса Маргарита Павловна уже поджидает его, любезно открывая дверь, и говорит: «Не угодно ли вам, Алексей Геннадьевич, посетить сегодня наши уроки? Впрочем, если вы заняты…» Парадов небрежно отвечает: «Да, у меня есть пара свободных часов», — и заходит внутрь здания. Не успел он раздеться, как их классная руководительница кричит издалека: «Алексей Геннадьевич, вам пятерка по литературе». Тот дивится: «За что? Урока ведь еще не было». — «А я никогда не сомневаюсь в ваших знаниях!» Потом подходит историк Матвей Демидыч и сухо так, по-мужски, сообщает: «Пять в четверти и пять в полугодии». Далее во сне образуется чуть подвыпивший Пимыч с табуреткой в руках: «Вот, Алексей Геннадьевич, сделал за вас вашу работу и оценил ее на пять! Доставайте дневник». Затем, постукивая каблуками, важно шествует мимо Королева Синусов, но почему-то молчит. Парадов возмущается: «Любовь Михайловна, а где ваши пятерки?» Математичка, поправляя очки, отвечает: «Как, Алексей Геннадьевич, вы не знали? С этого дня можете самостоятельно брать дневник и выставлять себе столько пятерок, сколько вам угодно». Парадов довольный идет по коридору, а с потолка вдруг начинает сыпаться дождь из денег: купюры в сто, двести, тысячу фаригейнов! Аж дух захватывает!
Кошмар закончился, и Геннадьевич проснулся… Оказывается, это даже не была ночь, а лишь вечер — он задремал в мягком кресле за уроками. Зевнул. Мотнул головой. Потом резко вскочил, вспомнив о самом важном: сегодня же пятница! Заседание Совета! Нет, такое событие пропустить он никак не мог.
Сегодня Триумвират, переименованный в Триумвират +, впервые за историю собрался в составе четырех человек. Танилин робко зашел в квартиру к Клетчатому, постоянно оглядываясь на необычно богатую обстановку и не совсем понимая, как себя вести.
— Просто расслабься! — Клетко хлопнул его по плечу, — ты теперь член семьи, — повторил он фразу из какого-то мафиозного фильма.
Антураж, в котором заседал Совет, оставался неизменным: загадочный полумрак, горящая свеча, стол, накрытый дорогой скатертью, и колода карт, через которую судьба небрежно изрекает свою волю. Танилин раз десять задал себе вопрос: и чего ради он согласился? чего он сюда вообще приперся? Кот Дармоед пытался тереться головой о его штанину, но тот настойчиво отодвинул глупое животное в сторону.
— Садимся, господа!
Карты тасовали долго, передавая из рук в руки: наверное думали, что чем больше они окажутся перемешаны, тем вероятней, что всем четверым неожиданно повезет, а пиковый туз вообще возьмет да исчезнет из колоды.
— Что вы там за финансовую аферу замутили? — спросил Клетчатый, обращаясь к Парадову.