— Приготовься, я познакомлю тебя с одним чудаковатым человеком, но ты не переживай, он свихнулся на почве самого благородного занятия.
Стас с Дашей стояли возле кукольного театра, разглядывая приторно размалеванные афиши. На одной из них был изображен Буратино, гордо показывающий всем золотой ключик. За ним находилась веселая Мальвина, которая улыбкой до ушей олицетворяла всю существующую на свете радость, а также унылый Пьеро, как антипод, воплощающий собой всю сущую печаль. Рядом прыгал в сторону другой афиши каракулевый Артемон, почему-то нарисованный с высунутым из пасти длинным языком. Пространство возле театра обладало потенциальным волшебством. Здесь всегда пробуждались ностальгические детские воспоминания, так долго дремлющие и для кого-то почти мертвые, — если, конечно, ваша душа еще не совсем очерствела среди плесени реальной жизни. Стас поежился и потер озябшие руки.
— А ты знаешь, — произнесла Даша, оборачиваясь, — что к сказке «Приключение Буратино» написано целых два продолжения?
— Увы, для меня это запоздалая информация. Лет семь назад не могла об этом сообщить?
Она заботливо поправила ему спортивную шапку, чуть коснувшись пальцами лица, и сказала:
— Идем.
Ностальгия по детству подскочила, словно повышенное артериальное давление, как только они оказались внутри. Знакомые ряды кресел, чуть загнутые дугой. Сцена, почти не изменившаяся за последние несколько лет. Та же люстра в тысячу огней… впрочем, на самом деле огней у нее было на целый порядок меньше, но ее почему-то всегда так называли. Миревич вышел к гостям с приветливой улыбкой:
— Проходите в ту комнату, остальные уже там.
Стас, очутившись в одной из подсобок, поднял кулак вверх в знак всеобщего приветствия:
— Здорово, пролетариат!
За столом с цветастой скатертью уже сидели двое: Парадов да Танилин. Первый цинично озирался вокруг, второй зевал, балансируя между сном и апатией. На полках были расставлены куклы с бессмысленно повернутыми головами, еще эти огни…
Странно, Миревич для чего-то поставил по разным углам комнаты четыре свечи. Но основная странность, конечно же, заключалось не в них, а в самом их излучении — оно было каким-то разноцветным. Одна свеча горела фиолетовым пламенем, другая голубым, третья желтым, а четвертая — вообще розовым. Чудеса!
— Где такие достал?
— Смотрите на них, как на ловкий обман зрения, — пояснил Артем. — Мы же по физике учили, что белый свет можно разложить по спектрам… здесь что-то типа того.
— Да просто в парафин химию добавили, — недовольно буркнул Кирилл, — оно хоть для дыхания не вредно?
Даша со Стасом присели на любезно приготовленные для них стулья. Каждый через недоуменный взор задавал немой вопрос: «а дальше что?» Алексей не выдержал первым:
— Карабас, в твоем глупом задании было написано, чтобы мы здесь все собрались. Может, пояснишь наконец, в чем твой очередной заклин?
— О! — Артем шлепнул себя ладонью по лбу. — Я ж вам чай согрел с тортом, сейчас принесу.
Суматошными движениями Миревич расставил чашки, разлил в них горячий душистый напиток и вынес слоеный пирог, вдоволь заштукатуренный кремом, где между слоями вдобавок еще свисали капли вареной сгущенки. Литарский, сладкоежка номер один во всей этой компании, явно повеселел.
— А кукольное представление сегодня будет? — не унимался Парадов.
— Даже не сомневайтесь.
— Вы не улавливаете какой-то своеобразный запах в воздухе? — Даша нахмурилась. — То ли жженый воск…
— Это фимиам, — поспешил внести ясность Артем, — церковный, настоящий.
Потом он присел с стальными за стол и отрезал себе маленький кусок пирога. Литарский первым заметил, как его взгляд резко изменился — стал пронзительным, даже чуточку надменным. Он взялся внимательно рассматривать гостей, да так бесцеремонно, что Стас поежился.
— Ты нас первый раз видишь, что ли?
— Вы пейте до дна, не стесняйтесь. Надо будет, еще подолью.
Куклы, расставленные по полкам, смотрели кто куда: в потолок, на стены, в окно. У всех глаза были широко распахнуты, и в них отражался лишь бесчувственный сумрак.
— Скажите, — Миревич намеренно громко стукнул ложкой по блюдцу, от внезапного звона все по очереди вздрогнули. — Вы на самом деле совсем ничего не помните?