Кузница Хрома, конечная цель их путешествия, на радость оказалась незакрытой. Когда же сам Хром осмотрел пострадавшего, то уныло покачал головой:
— Даже не знаю, что сказать… Извини, друг, здесь никакие протезы не помогут.
— Неужели ничего нельзя сделать? — Хариами думал, что сейчас сам взорвется от нахлынувшего горя, а Ингустин лишь понуро молчал, поглаживая свою оплавленную шею да панически сторонясь горящих жаром печей.
— Хотя… — Хром вдруг куда-то спешно удалился, а когда вернулся, в руках у него находилось несколько листов железа. — Хотя…
— Есть надежда?
Хром повернулся, отрешенно обвел глазами потолок кузницы, лишь потом закончил мысль:
— Если задуманное получится, это будет шедевр всей моей жизни!
Потом он приступил к наковальне и взялся за работу…
Кошастый долго бежал к туману абстракций, потом еще дольше нерешительно стоял рядом, задумчиво мурлыкал, не находя смелости проникнуть внутрь. Дотронулся до него лапой, но ничего не почувствовал. Белесая, совершенно невесомая субстанция, вроде как, не внушала страха, но и дружелюбной тоже не выглядела. Очутившись внутри, Лео побрел против часовой стрелки, стараясь не выходить за пределы тумана, в чем понадобилась его уникальная пространственная ориентация. Штрихов он не боялся — они лишь вздорными призраками появлялись на пути, хотели напугать, но сразу же исчезали. Таяли без следа. Казалось, что они сами его боятся. Кошастый трусцой бежал сквозь матовое облако, думая лишь об одном: «хочу стать большим и сильным… хочу стать большим и сильным…» Да, разговаривать он не умел, но мыслил, как оказалось, совсем неплохо.
Приблизительно в то же время Леафани собиралась в дорогу, думая вместе с подругами, какие вещи стоит взять с собой, а какие оставить за ненадобностью. Первой закричала Таурья:
— А-а-а! Страшный зверь!! Боюсь! Бежим!
— Где? — Клэйнис быстро завертела головой: — О-о-й!!
На поляне появилось огромное плюшевое существо с мощной гривой, большой головой и зубастой пастью. Стоило ему открыть рот, как ряды острых клыков зловеще сверкали, навевая ужас. Хвост с кисточкой воинственно покачивался из стороны в сторону. Далее произошло невероятное событие: существо подошло у онемевшей Леафани и принялось тереться головой о ее ногу, непрестанно мурлыкая.
— Ко… кошастый? — только и вымолвила едва не побывавшая в обмороке Лефа.
— Мррр…
— Как же он так быстро вырос? — Таурья, успокоившись, осторожно почесала его за ухом. Образовавшаяся вокруг шеи грива казалась столь пышной, что ладони полностью скрывались под ворохами шерсти. — Ты теперь уже не Лео, а самый настоящий Лев.
И тут Клэйнис кое о чем догадалась. Она подняла его когтистую лапу, смотря прямо в глаза:
— Что, так сильно хочется отомстить Гемме? Может, не стоит?
Но кошастый злобно рыкнул, перестав играть в нежности, потом пошел нюхать всюду следы…
А где-то далеко на востоке, Ханниол наконец пришел в себя…
Последнее время сознание витало в абстрактной темноте, лишая разум всяких чувств и пищи для размышлений…
Хан медленно открыл глаза, веки почему-то показались невероятно тяжелыми.
Какое счастье, знакомые лица — Хариами да Ингустин, рядом еще кто-то стоит в замызганном сажей рабочем фартуке. Почему-то у всех тревожный взгляд.
— Извини, Хан, но другого способа вернуть тебя к жизни не было… — Хара печально вздыхает, протягивая ему руку. — Сам сможешь подняться?
Ханниол с изумлением глядит на свои ладони и понимает, что они полностью железные. Затем приподнимается, кидает беглый взор на остальное тело… и не верит случившемуся.
— Я точно не сплю, а?
— Увы. Мы вынуждены были перенести твою душу сюда, пока она совсем не угасла.
— Душу?
— Да, она похожа на трепыхающийся голубой огонек. Боялись, вот-вот потухнет…
Ноги и остальное туловище оказались тоже сделанными из железа: круглые шарниры вместо суставов. А рядом лежала груда бесполезной пластмассы, изломанной в бесформенные куски. Ханниол, производя тягучий металлический скрип, поднялся. Сделал шаг, второй, третий…
— Дай-ка я тебя еще раз смажу, приятель. Кстати, меня зовут Хром. И сразу совет — опасайся воды.
Хан крайне неуютно ощущал себя в новом теле, одновременно понимая и то, что для него сделано все возможное. Он попытался по-своему выразить благодарность, склонив голову. Потом спросил:
— Зеркало есть?
Хром молча указал в сторону стоящих рядом шкафчиков.
Когда Хан увидел свое лицо, ему по-настоящему стало грустно: оно походило на какое-то ведро с хлопающими глазами. Огромный рот открывался да закрывался, держась на проволочных петлях. Вместо носа была припаяна жестяная трубка с круглым набалдашником. Вместо шляпы — перевернутая воронка. Да-а… зрелище еще то!