Хан нашел в полумраке тот самый топор, роковой в его жизни, — он так и валялся неубранным недалеко от хижины Исмирала. Поднял его, повертел в руках… Вроде, на ладонях лежал удобно. Потом, двигая непривычной металлической челюстью, произнес вслух:
— Я убью ее! Клянусь…
В одной из деревень на западе произошло любопытное событие. Как-то утром, когда свечи на горизонтах уже горели в полную яркость, фермер Бойрэн вышел к себе в огород и обнаружил там большую кучу соломы, скорее всего принесенную недавним ветром. Взял грабли, чтобы убрать, но вот незадача — солома принялась шевелиться, увертываясь от его зубастых граблей.
— Авил! Иди-ка погляди! — позвал он соседа. А когда тот пришел, фермер в недоумении развел руками и молча указал на свои грядки.
После того, как они оба безуспешно попытались справиться с непослушной кучей, прыгающей в разные стороны, Авил нахмурил лоб от задумчивости да почесал макушку:
— Есть идея: сделай из него пугало — пусть охраняет поле от птиц, особенно от этих назойливых ворон. Последнее время совсем житья от них нету.
— А что, я запросто.
Бойрэн слатал из простой мешковины некое подобие головы, набив ее непослушной соломой. Потом принес старый голубой кафтан вместе с того же цвета ботфортами. Из них он смастерил туловище с руками да ногами, прикрепил к нему полученную в результате предыдущего эксперимента голову, в дополнении надев на нее шляпу.
— Так, чего-то не хватает…
Бойрэн еще раз сходил домой, принес кисточку, макнул ее в краски и нарисовал чучелу один глаз. Как только он это сделал, глаз весело моргнул.
— Не дергайся, пока тебя полностью не доделали, — наставительно произнес Авил, с любопытством наблюдая за работой соседа.
Второй глаз был также с успехом нарисован, но так как пугало все же постоянно вертелось, он получился немного другого размера, а еще и кривоват. Рот образовался двумя изогнутыми чуть ли ни до ушей линиями, вместо носа решено было пришить заплатку. Потом соломенное создание посадили на шест, воткнув посреди ближайшего поля.
— Горжусь собой! — восхищенно сказал Бойрэн. — Только как мы его назовем?
Его сосед снова почесал макушку:
— Страшило! А что, вполне подходящее имя.
Дальше произошло чудо. Пугало разверзло уста и громко заговорило:
— Ха! Я могу произносить слова! Ха-ха! Ха-ха-ха! Ха-ха!
Авил угрюмо покачал головой, сведя к переносице брови:
— Умом он, кажется, небогат. Впрочем, мозги так просто не нарисуешь…
Пугало продолжало тараторить, извергая звуками все, что приходило в голову:
— Раньше я не умел, не умел, не умел говорить, потому что Леафани забыла сделать мне рот! А сейчас я говорю, говорю, говорю, и хочу заявить всем, что я теперь Страшила! Так, так, так! Верно, верно, верно! Здорово, здорово, здорово! Всем спасибо, всем пожалуйста! Расходитесь да снова приходите! Ля-ля! Тра-ля-ля! А хотите, я спляшу? А хотите, я спою? А хотите вверх тормашкой я на небо упаду?
Его соломенные руки и ноги весело жестикулировали. Порой он снимал шляпу, кланялся, вновь надевал ее на голову из серой мешковины и до бесконечности тараторил.
— Да… — вздохнул Бойрэн. — Вороны, если даже не испугаются его, то хотя бы улетят прочь от невыносимой болтовни.
Оба соседа, устав слушать всякую бессмыслицу, разбрелись по своим делам.
Гемма последнее время занималась тем, что плела из веток корзины. Уже шесть штук, пока еще совершенно пустые, лежали в углу ее избушки. «Надо будет наложить туда всяких гадостей да мерзостей, что найдутся в лесу», — про себя подумала она. Маленькая железная печка потрескивала, создавая уют. Тепла она, впрочем, особого не давала. Да в тепле и не было нужды: стены жилища, без единой щелочки, надежно укрывали от пронизывающих ветров. Вдруг снаружи послышался шум, а далее чье-то злобное рычание.
— Кого там несет? Гостей, вроде, не звала.
Едва она вышла в лес, как увидела большого льва с раскрытой пастью и озлобленными глазами. Могучая бурая грива окаймляла шею, хвост с кисточкой нервно маячил в разные стороны. Именно этот хвост вызвал у Геммы волнующие ностальгические воспоминания.
— Кошастый, ты ли это?
Вместо ответа лев выпустил когти и, дико зарычав, бросился на растерянную хозяйку поляны. Она едва успела отскочить в сторону: